может отвергнуть и вполне согласные показания (69 г. Кас. 67). Но принимая или отвергая их, он обязан привести в решении основания, почему он принял их или предпочел показания одного свидетеля показаниям другого (Уст. 411); это правило обязательно и для мировых судей, хотя нарушение его не считается само по себе достаточным поводом к отмене их решения (67 г. Кас. 249, 325, 68 г. Кас. 519, неточная формулировка).
Таким образом суд может принять или отвергнуть свидетельские показания, признать их достоверными или нет. Это заключение есть результат свободной критики и оценки, не подлежащей никаким ограничениям. Но, спрашивается, далее: может ли суд признать показания свидетелей доказательством каждого юридического факта? Можно ли считать каждый такой факт доказанным на основании одних только свидетельских показаний? Этот вопрос, очевидно, относится уже не к оценке свидетельских показаний, а касается пределов доказательной их силы. Вопрос состоит именно в том: если суд, оценив показания свидетелей по свободному убеждению совести, нашел их вполне достоверными, заслуживающими полного доверия, может ли он потом признать каждый юридический факт доказанным на основании только этих показаний?
В древние времена этот вопрос решается обыкновенно утвердительно[1], но чем более развивается письменность и система укрепления прав посредством письменных документов, тем более ограничивается доказательная сила свидетельских показаний. Появляется такое правило, что разные акты распорядительной воли только тогда считаются совершенными и оконченными, тогда только производят юридический эффект, когда они облечены в письменную форму; с другой стороны разные события удостоверяются письменным свидетельством официальных лиц и считаются несуществующими, если не удостоверены в этой форме. Очевидно, что то и другое правило необходимо ограничивает доказательную силу свидетельских показаний.
Оба эти правила вполне понятны: они развиваются в истории, как настоятельные требования общественного быта, в видах предохранения прав и установления твердого и надежного порядка в юридических отношениях. В самом деле, свидетельство частных лиц, хотя бы и вполне достоверных, по существу своему есть нечто иное, как выражение мысли и воли посторонних частных лиц. Возможны ли прочные основы гражданского быта, когда они подлежат колебаниям по воле посторонних частных лиц? Можно ли считать, например, вотчинное владение вполне надежным, если бы права на недвижимые имущества доказывались и опровергались показаниями свидетелей? Денежная касса и портфель каждого владельца находились бы в опасности, если бы заемные обязательства могли быть доказаны или опровергнуты весьма просто по воле посторонних лиц; что́ происходило на суде, какое решение постановлено судом и т. п., все это требует удостоверения в прочной письменной форме: иначе за каждым судом следовал бы пересуд на основании показаний свидетелей. Примеры такого порядка вещей мы видим в наших древних
- ↑ Демченко, стр. 29 и след.
