послѣ царскаго вѣнчанія, отправился въ Римъ, по просьбѣ остальныхъ двухъ.
Возражаютъ еще: Димитрій не чисто объяснялся по-русски. Отвѣчу на это, что я слышалъ, какъ онъ разговаривалъ на рускомъ языкѣ вскорѣ по прибытіи въ Россію, и нахожу, что онъ говорилъ по-русски какъ нельзя лучше; только для прикрасы онъ примѣшивалъ иногда польскія фразы. Я видалъ разнообразныя письма, продиктованныя Димитріемъ еще до его прихода въ Москву; они были, несомнѣнно, хороши, ни одинъ русскій не могъ найти въ нихъ ошибокъ. Что же касается до недостатковъ въ произношеніи нѣкоторыхъ словъ, то этого весьма недостаточно для отрицательныхъ выводовъ, если принять во вниманіе долгое, съ ранняго дѣтства отсутствіе изъ отечества.
Свидѣтельствуютъ также, что онъ осмѣивалъ русскіе обычаи и только для вида наблюдалъ обряды религіи. Надо ли этому удивляться? Особенно, когда мы знаемъ обычаи и нравы русскихъ. Они грубы и необразованы, невоспитаны, лукавы, вѣроломны, не уважаютъ ни законовъ, ни совѣсти, заражены развратомъ содомскимъ и множествомъ другихъ пороковъ и постыдныхъ страстей. Если Борисъ Ѳеодоровичъ, въ происхожденіи котораго никто не будетъ сомнѣваться, ненавидѣлъ не столько ихъ, сколько ихъ пороки, и произвелъ нѣкоторыя преобразованія въ обычаяхъ, то могъ ли Димитрій, знавшій отчасти большой свѣтъ, жившій нѣсколько времени въ Польшѣ, странѣ свободной, среди знатныхъ вельможъ, не желать, по крайней мѣрѣ, просвѣщенія и образованности своему народу.
Говорятъ, что онъ не строго соблюдалъ рели-
после царского венчания, отправился в Рим, по просьбе остальных двух.
Возражают еще: Димитрий не чисто объяснялся по-русски. Отвечу на это, что я слышал, как он разговаривал на руском языке вскоре по прибытии в Россию, и нахожу, что он говорил по-русски как нельзя лучше; только для прикрасы он примешивал иногда польские фразы. Я видал разнообразные письма, продиктованные Димитрием еще до его прихода в Москву; они были, несомненно, хороши, ни один русский не мог найти в них ошибок. Что же касается до недостатков в произношении некоторых слов, то этого весьма недостаточно для отрицательных выводов, если принять во внимание долгое, с раннего детства отсутствие из отечества.
Свидетельствуют также, что он осмеивал русские обычаи и только для вида наблюдал обряды религии. Надо ли этому удивляться? Особенно, когда мы знаем обычаи и нравы русских. Они грубы и необразованы, невоспитаны, лукавы, вероломны, не уважают ни законов, ни совести, заражены развратом содомским и множеством других пороков и постыдных страстей. Если Борис Феодорович, в происхождении которого никто не будет сомневаться, ненавидел не столько их, сколько их пороки, и произвел некоторые преобразования в обычаях, то мог ли Димитрий, знавший отчасти большой свет, живший несколько времени в Польше, стране свободной, среди знатных вельмож, не желать, по крайней мере, просвещения и образованности своему народу.
Говорят, что он не строго соблюдал рели-
