влекъ на себя негодованіе народа намѣреніемъ породниться съ иноземнымъ государемъ. Но Димитрій презиралъ эти средства, и по этой самоувѣренности мы можемъ видѣть, что онъ могъ быть сыномъ только великаго государя; его краснорѣчіе восхищало русскихъ; въ немъ блистало какое-то неизъяснимое величіе, до сихъ поръ неизвѣстное русскимъ вельможамъ и тѣмъ менѣе простому народу, къ которому должны были принадлежать его родители, если онъ не былъ сыномъ Іоанна Васильевича. Самая попытка его доказываетъ вѣру въ правоту дѣла: съ ничтожными силами онъ идетъ въ обширную державу, какъ никогда процвѣтавшую, управляемую государемъ хитрымъ, грознымъ для подданныхъ, находившимся въ родствѣ съ главнѣйшими русскими семьями, изгнавшимъ и уморившимъ всѣхъ людей подозрительныхъ, пользовавшимся расположеніемъ всего духовенства, милостями и благодѣяніями привлекавшимъ сердца народа, находившимся въ дружбѣ со всѣми сосѣдями и 8 или 9 лѣтъ мирно царствовавшимъ. Наконецъ, нельзя не обратить вниманія и на мать Димитрія, и многихъ его родственниковъ, которые, если бы это было не такъ, могли бы выступить съ протестомъ.
Затѣмъ, когда мы разсматриваемъ положеніе Димитрія, покинутаго большинствомъ Поляковъ,—то чему приписать можемъ увѣренность, съ которой предался онъ въ руки Русскихъ, въ преданности которыхъ онъ еще не удостовѣрился, и рѣшеніе итти навстрѣчу стотысячному войску съ 8 или 9000 человѣкъ, въ массѣ крестьянъ. Когда сраженіе было потеряно, слабыя силы его разсѣяны, немногія пушки со
влек на себя негодование народа намерением породниться с иноземным государем. Но Димитрий презирал эти средства, и по этой самоуверенности мы можем видеть, что он мог быть сыном только великого государя; его красноречие восхищало русских; в нём блистало какое-то неизъяснимое величие, до сих пор неизвестное русским вельможам и тем менее простому народу, к которому должны были принадлежать его родители, если он не был сыном Иоанна Васильевича. Самая попытка его доказывает веру в правоту дела: с ничтожными силами он идет в обширную державу, как никогда процветавшую, управляемую государем хитрым, грозным для подданных, находившимся в родстве с главнейшими русскими семьями, изгнавшим и уморившим всех людей подозрительных, пользовавшимся расположением всего духовенства, милостями и благодеяниями привлекавшим сердца народа, находившимся в дружбе со всеми соседями и 8 или 9 лет мирно царствовавшим. Наконец, нельзя не обратить внимания и на мать Димитрия, и многих его родственников, которые, если бы это было не так, могли бы выступить с протестом.
Затем, когда мы рассматриваем положение Димитрия, покинутого большинством Поляков, — то чему приписать можем уверенность, с которой предался он в руки Русских, в преданности которых он еще не удостоверился, и решение идти навстречу стотысячному войску с 8 или 9000 человек, в массе крестьян. Когда сражение было потеряно, слабые силы его рассеяны, немногие пушки со
