всѣми отрядами въ рукахъ непріятеля, онъ отступаетъ, окруженный 30 или 50 воинами, въ городъ Рыльскъ, незадолго передъ этимъ покорившійся, въ приверженности котораго онъ не былъ увѣренъ; оттуда—въ Путивль, городъ обширный и богатый—и живетъ тамъ съ января по май мѣсяцъ, попрежнему, нисколько не страшась враговъ, хотя Борисъ и явно, и тайно старался всѣми силами убить его, отравить или плѣнить. Увѣряя народъ ложными свидѣтельствами, что Димитрій обманщикъ, Борисъ не хотѣлъ, однако, допросить его мать всенародно, чтобы она выяснила, кто онъ, но вмѣсто того сталъ говорить, что если бы онъ былъ истинный сынъ Іоанна Васильевича, то и тогда не имѣлъ бы правъ, какъ незаконорожденный, т. е. сынъ отъ седьмой жены (что противно обычаю) и какъ еретикъ; но это вовсе не могло служить доводомъ противъ него.
Затѣмъ скажемъ также объ его милосердіи къ каждому, по вступленіи въ Москву, и особенно къ Василію Шуйскому, котораго уличили въ измѣнѣ; доказано самыми лѣтописями и поступками его по отношенію къ Борису, что ни Василій Шуйскій, ни его домъ никогда не были вѣрными слугами русскихъ государей.
Даже всѣ приближенные убѣждали Димитрія казнить Шуйскаго, какъ постояннаго нарушителя общественнаго спокойствія,—говорю, что видѣлъ своими глазами и что слышалъ своими ушами.—Но Димитрій его помиловалъ, хотя хорошо зналъ, что никто, кромѣ рода Шуйскихъ не осмѣливался помышлять о коронѣ. Онъ простилъ и многихъ другихъ, такъ какъ былъ не подозрителенъ.
всеми отрядами в руках неприятеля, он отступает, окруженный 30 или 50 воинами, в город Рыльск, незадолго перед этим покорившийся, в приверженности которого он не был уверен; оттуда — в Путивль, город обширный и богатый — и живет там с января по май месяц, по-прежнему, нисколько не страшась врагов, хотя Борис и явно, и тайно старался всеми силами убить его, отравить или пленить. Уверяя народ ложными свидетельствами, что Димитрий обманщик, Борис не хотел, однако, допросить его мать всенародно, чтобы она выяснила, кто он, но вместо того стал говорить, что если бы он был истинный сын Иоанна Васильевича, то и тогда не имел бы прав, как незаконнорожденный, т. е. сын от седьмой жены (что противно обычаю) и как еретик; но это вовсе не могло служить доводом против него.
Затем скажем также о его милосердии к каждому, по вступлении в Москву, и особенно к Василию Шуйскому, которого уличили в измене; доказано самыми летописями и поступками его по отношению к Борису, что ни Василий Шуйский, ни его дом никогда не были верными слугами русских государей.
Даже все приближенные убеждали Димитрия казнить Шуйского, как постоянного нарушителя общественного спокойствия, — говорю, что видел своими глазами и что слышал своими ушами. — Но Димитрий его помиловал, хотя хорошо знал, что никто, кроме рода Шуйских не осмеливался помышлять о короне. Он простил и многих других, так как был не подозрителен.
