были возвеличивать русскiй народъ, какъ народъ избранный, „народъ богоносецъ“ и, преклоняясь передъ нимъ, всячески принижать русскую интеллигенцiю и новую русскую культурную традицiю. На борьбу съ этими тенденцiями въ разныхъ ихъ проявленiях я употребилъ немало усилiй в теченiе первой половины моей общественной дѣятельности, когда эти тенденцiи выступали сильнѣй и казались болѣе опасными, чѣм теперь. Но я такъ же далекъ и отъ тѣхъ, кто теперь, под влiянiемъ пережитаго ужаснаго опыта и тяжелыхъ переживанiй послѣдних мѣсяцевъ, склоненъ говорить о „народѣ-зверѣ“. Да, конечно, этотъ народъ, сохранившiй мiровоззрѣнiе иныхъ столѣтiй, чѣм наше, а въ послѣднее время старого режима умышленно удерживавшiйся въ темнотѣ и невѣжествѣ сторонниками этого режима, - этотъ народъ дѣйствительно, предсталъ передъ наблюдателями его психоза почти какъ какая то другая, нисшая раса. Интернацiоналистическому соцiализму было легко, на почвѣ культурной розни, провести глубокую соцiальную грань и раздуть въ яркое пламя соцiальную вражду народа къ „Варягамъ“, „земщины“ къ „дружинѣ“, выражаясь славянофильскими терминами. Но элементы истиннаго, здороваго интернацiонализма при этомъ оказались не внизу, а наверху — въ культурныхъ слояхъ, идеяхъ и учрежденiяхъ. И ростъ интернацiональной культуры съ разрушенiем этихъ верховъ оказался задержаннымъ — не будемъ утверждать, что надолго. Какъ бы то ни было, исправленiе послѣдствiй нашей исторiи и ошибокъ переворота идетъ въ томъ же направленiи, какъ раньше: въ направленiи возстановленiя нашего культурнаго слоя, такъ безжалостно уничтожавшагося революцiей. Въ этомъ смыслѣ должны быть пересмотрѣны всѣ демократическiя программы, которыя, ничего еще не давши народу, хотели „всѣ“ создавать „черезъ народъ“. Неосновательное разочарованiе въ народѣ послѣ столь-же неосновательного преклоненiя передъ нимъ не должно, конечно, возвращать насъ къ той системѣ „недовѣрiя къ народу, ограниченнаго страхомъ“, которое, по мѣткому опредѣленiю Гладстона, лежитъ въ основѣ реакцiонной политики. Суть правильной политики, приспособленной къ дѣйствительному уровню массы, должна, пользуясь выраженiемъ того же Гладстона, заключаться въ „довѣрiи къ народу, ограниченномъ благоразумiемъ“. Эта формула, разумѣется, не мирится съ формулой полнаго и неограниченнаго народовластiя. Это надо ясно усвоить, опредѣленно сказать себѣ
