Настроенiе Николая Второго характеризуется тѣм, что еще 23-го августа онъ принялъ на себя командованiе всѣми сухопутными и морскими силами. Всѣ попытки (въ томъ числѣ письмо, подписанное восемью министрами) отговорить царя указанiемъ на опасность и рискъ занятiя этой должности не помогли. Распутинъ убедилъ императрицу и императора, что принятiе командованiя въ моментъ, „когда врагъ углубился въ предѣлы имперiи“, есть религиозный долгъ самодержца. Мистическiй взглядъ на свое призванiе, поддерживаемый сплотившимся придворнымъ кружкомъ, окончательно парализовал всѣ другiя влиянiя. Отнынѣ всѣ попытки извнѣ указать царю на возрастающую опасность народнаго недовольства наталкивались на пассивное сопротивленiе человѣка, подчинившагося чужой волѣ и потерявшего способность и желанiе прислушиваться къ новымъ доводамъ. Ходили слухи, что это состоянiе умственной и моральной апатiи поддерживается въ царѣ усиленнымъ употребленiемъ алкоголя. Отъѣзд царя на жительство въ ставку выдвинулъ оставшуюся в Петроградѣ императрицу, посредницу и средоточiе всѣх „безотвѣтственных“ влiянiй. Министры, желавшiе укрѣпить свое положенiе, начали ѣздить къ императрицѣ съ докладами. Шайка крупныхъ и мелкихъ мошенниковъ и аферистовъ окружила царицу и пользовалась своимъ влiянiемъ, чтобы за денежную мзду обходить законъ и доставлять частныя изъятiя и льготы: назначенiе на должности, освобожденiе отъ суда, отъ воинской повинности и т. д. Слухи объ этихъ сдѣлкахъ распространились въ обществѣ и совершенно уронили уваженiе ко двору. Постоянно слышалось историческое сравненiе с „ожерельемъ королевы Марiи Антуанеты“.
1916-й годъ, послѣднiй передъ революцiей, не представляетъ того драматизма политической борьбы, какъ 1915 годъ. Но это только потому, что парламентская борьба уже использовала всѣ свои возможности и остановилась передъ тупикомъ, изъ котораго не было выхода. Позицiи были заняты окончательно, и для обѣих сторонъ стало ясно, что примиренiе невозможно. Общественные круги, которые сдерживались въ 1915 году, въ ожиданiи возможнаго компромисса, теперь окончательно потеряли надежду на мирный исходъ. Вмѣстѣ съ тѣм и основное требованiе „министерства довѣрiя“ уступило мѣсто болѣе рѣшительному требованiю „отвѣтственнаго министерства“, т. е. требованiю парламентаризма. Мы видѣли, что въ это же время придворнымъ кругамъ даже „мнимый
