можности привести его снова въ лоно православной церкви.
Въ грамотахъ и инструкціяхъ, при которыхъ присылались въ монастыри ссыльные и арестанты, почти всегда съ большей или меньшей опредѣленностью указывались эти три главныя цѣли ссылки и заточенія — такъ обыкновенно называлось заточеніе въ монастырскихъ тюрьмахъ. Въ то же время въ этихъ грамотахъ и инструкціяхъ заключались болѣе или менѣе подробныя наставленія объ условияхъ ссылки или заточенія, о порядкѣ содержанія арестанта въ тюрьмѣ, о надзорѣ за нимъ, за его сношеніями, за его перепиской и т. д. Въ виду этого знакомство съ такого рода инструкціями и наставленіями, относящимся къ разнымъ эпохамъ нашего прошлаго, представляется весьма интереснымъ и во многихъ отношеніяхъ даже поучительнымъ.
Остановимся на нѣкоторыхъ изъ этихъ инструкцій, наиболѣе типичныхъ, при чемъ начнемъ свое знакомство съ болѣе отдаленных временъ, а именно — съ глубоко знаменательной въ исторіи русской церкви эпохи XVI столѣтія, когда состоялось закрѣпленіе тѣснаго союза церкви съ государством[1]. Одна изъ первыхъ по времени извѣстныхъ намъ грамотъ такого рода относится къ мрачной эпохѣ Іоанна Грознаго, а именно, къ 1554 году и касается ссылки въ Соловки игумена Троицкаго монастыря Артемія, обвиненнаго духовнымъ соборомъ въ соучастіи и единомысліи съ извѣстнымъ „еретикомъ“, раціоналистомъ XVI вѣка, Башкинымъ.
- ↑ Подробнѣе объ этомъ см. у П. Н. Милюкова: „Очерки по исторіи русской культуры“; часть вторая, изданіе 3-е. Спб., 1902 г., стр. 25—33.
