Господь создалъ ихъ для разбоя... Живи, молъ, разбойничай... Ну и она, что ни попало, своя рыба или человѣкъ — все пища, и въ пасть... Такъ вѣдь крокодилъ или акулъ-рыба безъ всякаго понятія живетъ... На то онъ гадъ... Его и остерегайся... И убій... Можно... А ежели ты человѣкъ да хуже крокодила... Отъ его не убережешься... Прямо лѣзь въ глотку и шабашъ!..
— Да ты развѣ такихъ людей знавалъ? Я только читалъ...
— То-то доводилось, ваше благородіе... Мало ли окалачиваюсь на флотѣ.
И, указывая рукой на рейдъ, прибавилъ:
— Вотъ на этомъ самомъ рейдѣ матросики просто въ отчаянность пришли... Кажется, нашъ братъ не обидчистъ и терпѣливъ и то чуть было не начали въ родѣ какъ бунтовать...
— И ты въ Батавіи былъ?
— Годовъ десять тому назадъ, ваше благородіе. На клиперѣ на «Бойцѣ» въ дальнюю ходилъ... Капитаномъ у насъ былъ Евгенъ Иванычъ Двинскій... Можетъ, слышали?
Я слышалъ, что Евгеній Ивановичъ Двинскій, молодой адмиралъ, давно занимавшій береговое мѣсто, былъ мягкій и очень добрый человѣкъ.
— И съ такимъ добрымъ капитаномъ вы дошли до отчаянности? — воскликнулъ я.
— Что и говорить... Ужъ на что былъ доберъ! Не то, что бы наказать линьками или ударить, ру-
