Пересвѣтовъ вытаращилъ изумленные глаза. Однако почтительно промолвилъ:
— Слушаю-съ, ваше превосходительство!
— Всѣ эти... эти фокусы — дурная старая привычка. И для дѣла безцѣльны... И люди рискуютъ упасть! — прибавилъ Сѣверцовъ, словно бы желая пояснить свое замѣчаніе.
— Точно, такъ, ваше превосходительство! Ваше приказаніе будетъ свято исполнено, ваше превосходительство! — угодливо поддакнулъ ошалѣвшій капитанъ.
Сѣверцовъ пристально взглянулъ на товариша и густо покраснѣлъ. Что-то брезгливое мелькнуло въ серьезныхъ сѣрыхъ глазахъ адмирала.
— Прикажи собрать команду и удались вмѣстѣ со всѣми офицерами.
— Есть!
И Пересвѣтовъ перешелъ къ старшему офицеру, блѣдному и мрачному, стоявшему у компаса.
— Людей во фронтъ!..
— Есть!
— Леонтій Петровичъ! — чуть слышно, упавшимъ голосомъ прибавилъ растерянный капитанъ.
— Что-съ?
— Уговорите Васькова... Скажите: сдѣлаемъ унтеръ-офицеромъ, если не будетъ претензій...
— На такую... подлостья не способенъ, Егоръ Егорычъ! — зло прошепталъ старшій офицеръ.
И словно бы обрадованно крикнулъ:
