вѣрный знакъ, что и прежде паденія своего они надѣялись на самихъ себя, а не на Бога. И чѣмъ скорбь ихъ при этомъ мрачнѣе и безотраднѣе, тѣмъ обличительнѣе, что они слишкомъ иного уповали на себя и очень мало на Бога: оттого скорбь паденія ихъ и не растворяется никакою отрадою. Кто же не полагается на себя, но уповаетъ на Бога, тотъ когда падетъ, не слишкомъ дивится сему и не подавляется чрезмѣрною скорбію; ибо знаетъ, что это случилось съ нимъ конечно по немощности его, но паче по слабости упованія его на Бога. Почему вслѣдствіе паденія усиливаетъ ненадѣяніе свое на себя, паче же тщится усугубить и углубить смиренное упованіе свое на Бога; а далѣе, ненавидя непотребныя страсти, бывшія причиною его паденія, спокойно и мирно несетъ, за оскорбленіе Бога, покаянные труды, и, вооружась зѣльнымъ упованіемъ на Бога, съ величайшимъ мужествомъ и рѣшительностію преслѣдуетъ враговъ своихъ даже до смерти.
О сказанномъ предъ симъ желалъ бы я, чтобъ поразмыслили нѣкоторыя личности, думающія о себѣ, что онѣ добродѣтельны и духовны, которыя, когда впадутъ въ какое-либо прегрѣшеніе, мучатся и томятся, и покоя себѣ не находятъ, и уже истомившись отъ этой печали и томленія, происходящихъ у нихъ не отъ чего другаго, какъ отъ самолюбія, бѣжатъ по тому-же опять побужденію самолюбія къ духовному отцу своему, чтобъ освободиться отъ такой тяготы. А имъ слѣдовало это сдѣлать тотчасъ по паденіи, и сдѣлать не по чему другому, какъ по желанію поскорѣе омыть скверну грѣха, оскорбившаго Бога, и пріять новую силу противъ себя самого, въ святѣйшемъ таинствѣ покаянія и исповѣданія.
