Созидающаго ненавидятъ они больше всего: того, кто разбиваетъ скрижали и старыя цѣнности, разрушителя, — кого называютъ они преступникомъ.
Ибо добрые не могутъ созидать: они всегда начало конца: —
— они распинаютъ того, кто пишетъ новыя цѣнности на новыхъ скрижаляхъ, они приносятъ себѣ въ жертву будущее, — они распинаютъ все человѣческое будущее!
Добрые — были всегда началомъ конца.
О, братья мои, поняли ли вы также и это слово?
И что сказалъ я однажды о «послѣднемъ человѣкѣ»?
Въ комъ же лежитъ наибольшая опасность для всего человѣческаго будущаго? Не въ добрыхъ ли и праведныхъ?
Разбейте, разбейте добрыхъ и праведныхъ! — О, братья мои, поняли ли вы также и это слово?
Вы бѣжите отъ меня? Вы испуганы? Вы дрожите при этомъ словѣ?
О, братья мои, когда я велѣлъ вамъ разбить добрыхъ и скрижали добрыхъ: тогда впервые пустилъ я человѣка плыть по его открытому морю.
Созидающего ненавидят они больше всего: того, кто разбивает скрижали и старые ценности, разрушителя, — кого называют они преступником.
Ибо добрые не могут созидать: они всегда начало конца: —
— они распинают того, кто пишет новые ценности на новых скрижалях, они приносят себе в жертву будущее, — они распинают всё человеческое будущее!
Добрые — были всегда началом конца.
О, братья мои, поняли ли вы также и это слово?
И что сказал я однажды о «последнем человеке»?
В ком же лежит наибольшая опасность для всего человеческого будущего? Не в добрых ли и праведных?
Разбейте, разбейте добрых и праведных! — О, братья мои, поняли ли вы также и это слово?
Вы бежите от меня? Вы испуганы? Вы дрожите при этом слове?
О, братья мои, когда я велел вам разбить добрых и скрижали добрых: тогда впервые пустил я человека плыть по его открытому морю.
