«Заратустрой!» крикнули въ одинъ голосъ всѣ собравшіеся и громко разсмѣялись; но отъ нихъ поднялось какъ бы тяжелое облако. Чародѣя также засмѣялся и сказалъ съ лукавымъ видомъ: «Ну, что-жъ! Онъ ушелъ, мой злой духъ!
И развѣ я самъ не предостерегалъ васъ отъ него, когда я говорилъ, что онъ обманщикъ, духъ лжи и обмана?
Особенно когда онъ показывается нагимъ. Но развѣ я отвѣтственъ за козни его! Развѣ я создалъ его и міръ?
Ну, что жъ! Будемъ опять добрыми и веселыми! И хотя Заратустра смотритъ уже сердито — взгляните однако на него! онъ сердится на меня: —
— но прежде чѣмъ наступитъ ночь, научится онъ снова меня любить и хвалить, онъ не можетъ долго жить, не дѣлая этихъ безумствъ.
Онъ — любитъ враговъ своихъ: это искусство понимаетъ онъ лучше всѣхъ, кого только я видѣлъ. Но за это онъ мститъ — друзьямъ своимъ!»
Такъ говорилъ старый чародѣй, и высшіе люди согласились съ нимъ: такъ что Заратустра сталъ обходить друзей своихъ, пожимая имъ руки со злобой и любовію, — какъ тотъ, кто имѣетъ передъ каждымъ изъ нихъ въ чемъ-нибудь извиниться и что-нибудь поправить. Но когда подошелъ онъ къ двери пещеры своей, ему опять захотѣлось на чистый воздухъ и къ звѣрямъ своимъ, — и онъ уже собрался ускользнуть, къ нимъ.
«Заратустрой!» крикнули в один голос все собравшиеся и громко рассмеялись; но от них поднялось как бы тяжелое облако. Чародея также засмеялся и сказал с лукавым видом: «Ну, что ж! Он ушел, мой злой дух!
И разве я сам не предостерегал вас от него, когда я говорил, что он обманщик, дух лжи и обмана?
Особенно когда он показывается нагим. Но разве я ответствен за козни его! Разве я создал его и мир?
Ну, что ж! Будем опять добрыми и веселыми! И хотя Заратустра смотрит уже сердито — взгляните однако на него! он сердится на меня: —
— но прежде чем наступит ночь, научится он снова меня любить и хвалить, он не может долго жить, не делая этих безумств.
Он — любит врагов своих: это искусство понимает он лучше всех, кого только я видел. Но за это он мстит — друзьям своим!»
Так говорил старый чародей, и высшие люди согласились с ним: так что Заратустра стал обходить друзей своих, пожимая им руки со злобой и любовью, — как тот, кто имеет перед каждым из них в чём-нибудь извиниться и что-нибудь поправить. Но когда подошел он к двери пещеры своей, ему опять захотелось на чистый воздух и к зверям своим, — и он уже собрался ускользнуть, к ним.
