Я усталъ до смерти, но все-таки долго не могъ заснуть, волнуемый впечатлѣніями пережитаго дня. Въ концѣ-концовъ однако я задалъ отличную высыпку.
Когда я проснулся, всѣ уже были на ногахъ и успѣли позавтракать. Меня разбудило восклицание: „Бѣлый флагъ!“
Затѣмъ раздалось другое. Въ голосѣ говорившаго слышалось крайнее изумленіе:
— Да это самъ Сильверъ!
За палисадомъ стояли двое. Одинъ махалъ бѣлымъ платкомъ, а другой былъ самолично Джонъ Сильверъ, невозмутимый какъ всегда.
Было еще очень рано. Утро было такое свѣжее, что холодъ буквально пронизывалъ до костей. На ясномъ голубомъ небѣ не бѣлѣло ни единаго облачка, встающее солнце золотило верхушки деревьевъ. Подошва холма, гдѣ стоялъ съ своимъ путникомъ Сильверъ, была еще въ тѣни и окутана густою мглою поднимавшихся надъ болотомъ паровъ. Холодъ и мгла очень дурно рекомендовали климатъ острова. Мѣстоположеніе очевидно было сырое, нездоровое, даже можно сказать убійственное.
— Спрячьтесь всѣ! — вскричалъ капитанъ. — Я увѣренъ, что тутъ кроется какая-нибудь каверза… Эй, кто идетъ? Стой!..
— Парламентерскій флагъ! — отвѣчалъ Сильверъ.
Капитанъ осторожно вышелъ изъ дверей, обернулся назадъ и сказалъ:
— Группа доктора на сѣверъ, Джимъ на востокъ, Грей на западъ. Другая группа пусть передаетъ заряженныя ружья… Смотри въ оба, ребята!
Затѣмъ онъ снова повернулся къ мятежникамъ и спросилъ:
— Что вамъ надобно?
На этотъ разъ отвѣчалъ не Сильверъ, а его спутникъ.
— Капитанъ Сильверъ, сэръ, предлагаетъ перемиріе.
— Капитанъ Сильверъ?.. Не знаю такого… Кто же это? — И мистеръ Смоллетъ буркнулъ про себя въ бороду: — Капитанъ!… Успѣлъ ужь и чинъ себѣ присвоить!..
Джонъ отвѣчалъ самъ за себя:
— Это я, сэръ. Бѣдные матросы выбрали меня капитаномъ послѣ вашего… дезертирства (Сильверъ сдѣлалъ на этомъ словѣ сильное удареніе). Мы готовы покориться, если намъ предложатъ сносныя условія. А пока я прошу только, чтобы вы, капитанъ,
Я устал до смерти, но всё-таки долго не мог заснуть, волнуемый впечатлениями пережитого дня. В конце концов, однако, я задал отличную высыпку.
Когда я проснулся, все уже были на ногах и успели позавтракать. Меня разбудило восклицание: „Белый флаг!“.
Затем раздалось другое. В голосе говорившего слышалось крайнее изумление:
— Да это сам Сильвер!
За палисадом стояли двое. Один махал белым платком, а другой был самолично Джон Сильвер, невозмутимый как всегда.
Было ещё очень рано. Утро было такое свежее, что холод буквально пронизывал до костей. На ясном голубом небе не белело ни единого облачка, встающее солнце золотило верхушки деревьев. Подошва холма, где стоял со своим путником Сильвер, была ещё в тени и окутана густою мглою поднимавшихся над болотом паров. Холод и мгла очень дурно рекомендовали климат острова. Местоположение, очевидно, было сырое, нездоровое, даже, можно сказать, убийственное.
— Спрячьтесь все! — вскричал капитан. — Я уверен, что тут кроется какая-нибудь каверза… Эй, кто идёт? Стой!..
— Парламентерский флаг! — отвечал Сильвер.
Капитан осторожно вышел из дверей, обернулся назад и сказал:
— Группа доктора на север, Джим на восток, Грей на запад. Другая группа пусть передает заряженные ружья… Смотри в оба, ребята!
Затем он снова повернулся к мятежникам и спросил:
— Что вам надобно?
На этот раз отвечал не Сильвер, а его спутник.
— Капитан Сильвер, сэр, предлагает перемирие.
— Капитан Сильвер?.. Не знаю такого… Кто же это? — И мистер Смоллет буркнул про себя в бороду: — Капитан!… Успел уж и чин себе присвоить!..
Джон отвечал сам за себя:
— Это я, сэр. Бедные матросы выбрали меня капитаном после вашего… дезертирства (Сильвер сделал на этом слове сильное ударение). Мы готовы покориться, если нам предложат сносные условия. А пока я прошу только, чтобы вы, капитан,
