Капитанъ догадался уйти съ палубы, предоставивъ Сильверу устроить отъѣздъ. Онъ поступилъ очень умно, потому что, останься онъ еще одну минуту лишнюю, онъ не могъ бы не замѣтить того, что само бросалось въ глаза: Сильверъ не только былъ настоящимъ капитаномъ, но матросы даже начинали тяготиться его властью. Честные люди, если только они еще оставались, не могли не видѣть того, что было у нихъ подъ носомъ. Правильнѣе говоря, весь экипажъ былъ болѣе или менѣе зараженъ, но нѣкоторые изъ матросовъ, будучи въ душѣ людьми все-таки порядочными, не хотѣли идти слишкомъ далеко.
Одно дѣло лѣниться и говорить дерзости, другое дѣло бунтовать и убивать ни въ чемъ неповинныхъ людей.
Наконецъ все уладилось. Шесть человѣкъ остались на кораблѣ, а прочіе тринадцать стали садиться въ лодки съ Джономъ Сильверомъ во главѣ.
Тутъ мнѣ вдругъ пришла въ голову одна изъ тѣхъ безумныхъ фантазій, которыя впослѣдствіи такъ много содѣйствовали нашему спасенію. Такъ какъ Сильверъ оставилъ на шкунѣ шесть человѣкъ гарнизона, то слѣдовательно у нас не было возможности защищаться противъ съѣхавшихъ на берегъ. Такъ какъ съ другой стороны гарнизонъ этотъ состоялъ всего изъ шести человѣкъ, то очевидно мои друзья не нуждались въ моихъ услугахъ. У меня явилась нелѣпая прихоть тоже отправиться на островъ.
Вздумано — сдѣлано. Я быстро спускаюсь по веревкѣ въ ближайшую шлюпку и забиваюсь въ уголокъ въ ту самую минуту, когда она отваливаетъ отъ шкуны.
Меня никто не замѣтилъ кромѣ одного гребца, который сказалъ мнѣ:
— Это ты, Джимъ? Наклони голову.
Но Сильверъ, ѣхавшій на другой лодкѣ, вытаращилъ отъ удивленія глаза и спросилъ, неужели это я. Тутъ только я понялъ свою неосторожность и глупость.
Наша лодка была легче всѣхъ и пришла къ берегу первою. Мы проплывали подъ нависшими вѣтвями прибрежныхъ деревьевъ и я, не дожидаясь когда лодка причалитъ, привсталъ, схватился за сукъ и выпрыгнулъ на лѣсистый берегъ. Лодка Сильвера шла непосредственно сзади и онъ закричалъ мнѣ:
— Джимъ!.. Джимъ!..
Капитан догадался уйти с палубы, предоставив Сильверу устроить отъезд. Он поступил очень умно, потому что, останься он ещё одну минуту лишнюю, он не мог бы не заметить того, что само бросалось в глаза: Сильвер не только был настоящим капитаном, но матросы даже начинали тяготиться его властью. Честные люди, если только они еще оставались, не могли не видеть того, что было у них под носом. Правильнее говоря, весь экипаж был более или менее заражён, но некоторые из матросов, будучи в душе людьми всё-таки порядочными, не хотели идти слишком далеко.
Одно дело лениться и говорить дерзости, другое дело бунтовать и убивать ни в чём неповинных людей.
Наконец, всё уладилось. Шесть человек остались на корабле, а прочие тринадцать стали садиться в лодки с Джоном Сильвером во главе.
Тут мне вдруг пришла в голову одна из тех безумных фантазий, которые впоследствии так много содействовали нашему спасению. Так как Сильвер оставил на шхуне шесть человек гарнизона, то следовательно у нас не было возможности защищаться против съехавших на берег. Так как с другой стороны гарнизон этот состоял всего из шести человек, то, очевидно, мои друзья не нуждались в моих услугах. У меня явилась нелепая прихоть тоже отправиться на остров.
Вздумано — сделано. Я быстро спускаюсь по веревке в ближайшую шлюпку и забиваюсь в уголок в ту самую минуту, когда она отваливает от шхуны.
Меня никто не заметил кроме одного гребца, который сказал мне:
— Это ты, Джим? Наклони голову.
Но Сильвер, ехавший на другой лодке, вытаращил от удивления глаза и спросил, неужели это я. Тут только я понял свою неосторожность и глупость.
Наша лодка была легче всех и пришла к берегу первою. Мы проплывали под нависшими ветвями прибрежных деревьев и я, не дожидаясь когда лодка причалит, привстал, схватился за сук и выпрыгнул на лесистый берег. Лодка Сильвера шла непосредственно сзади и он закричал мне:
— Джим!.. Джим!..
