образомъ конница Наполеона въ бою брала лишь количествомъ и массивностью; въ дѣйствіяхъ ея мы не видимъ того искусства, какъ во времена Зейдлица; и если она нерѣдко наносила противнику рѣшительныя пораженія, то вмѣстѣ съ тѣмъ сама несла страшныя потери. Кромѣ того, у Наполеона не было такого геніальнаго кавалерійскаго генерала, какимъ былъ Зейдлицъ[1], а потому онъ не рѣшался предоставлять начальникамъ конницы полную самостоятельность и обыкновенно самъ распоряжался ея расположеніемъ и введеніемъ въ бой. Но такъ какъ на обширныхъ поляхъ сраженій одному человѣку чрезвычайно трудно слѣдить за всѣми подробностями боя, то нерѣдко случалось, что конница вводилась въ бой не кстати, бросалась на убой, или же, наоборотъ, пропускались минуты, удобныя для дѣйствія.
Русская конница во время Наполеоновскихъ войнъ имѣла весьма обширную боевую практику, благодаря которой выработала въ себѣ истинно воинскій духъ и образъ дѣйствій, соотвѣтствовавшій ея основнымъ свойствамъ. Наша конница не только не уступала Наполеоновской, но даже превосходила ее по своему устройству, въ особенности по составу лошадей и обученію всадниковъ. Подобно французской конницѣ, и наша часто дѣйствовала большими массами, но не колоннами, а линіями развернутыхъ эскадроновъ на интервалахъ; и въ тѣхъ случаяхъ, когда ею распоряжались умѣло, она совершала не менѣе блестящія дѣла.
Наша регулярная конница при Императорѣ Александрѣ I состояла изъ кирасирскихъ, драгунскихъ, гусарскихъ и
- ↑ Мюратъ, лучшій кавалерійскій генералъ Наполеона, по его собственному отзыву, былъ только «наѣздникъ, рубака, храбрѣйшій изъ храбрыхъ».
образом конница Наполеона в бою брала лишь количеством и массивностью; в действиях ее мы не видим того искусства, как во времена Зейдлица; и если она нередко наносила противнику решительные поражения, то вместе с тем сама несла страшные потери. Кроме того, у Наполеона не было такого гениального кавалерийского генерала, каким был Зейдлиц[1], а потому он не решался предоставлять начальникам конницы полную самостоятельность и обыкновенно сам распоряжался ее расположением и введением в бой. Но так как на обширных полях сражений одному человеку чрезвычайно трудно следить за всеми подробностями боя, то нередко случалось, что конница вводилась в бой некстати, бросалась на убой, или же, наоборот, пропускались минуты, удобные для действия.
Русская конница во время Наполеоновских войн имела весьма обширную боевую практику, благодаря которой выработала в себе истинно воинский дух и образ действий, соответствовавший ее основным свойствам. Наша конница не только не уступала наполеоновской, но даже превосходила ее по своему устройству, в особенности по составу лошадей и обучению всадников. Подобно французской коннице, и наша часто действовала большими массами, но не колоннами, а линиями развернутых эскадронов на интервалах; и в тех случаях, когда ею распоряжались умело, она совершала не менее блестящие дела.
Наша регулярная конница при императоре Александре I состояла из кирасирских, драгунских, гусарских и
- ↑ Мюрат, лучший кавалерийский генерал Наполеона, по его собственному отзыву, был только «наездник, рубака, храбрейший из храбрых».
