97
грандіозныиъ пo внѣшности и скромнымъ по внутреннему убранству. Къ тому же надо прибавить еще то обстоятельство, что крайнее несовершенство печей, особенно въ курныхъ церквахъ, постоянно заставляло уменьшать нагрѣваемое пространство.
Что касается шатровыхъ церквей, то извѣстно, что при Алексѣѣ Михайловичѣ постройка ихъ была запрещена, но народъ видюю не могъ такъ скоро отрѣшиться отъ излюбленнаго мотива и продолжалъ дѣлать ихъ по всему Сѣверу, а въ 17 ст. этотъ мотивъ даже примѣнялся къ каменнымъ церквамъ, устроеннымъ также на подклѣтяхъ и съ галлерейкой. Шатеръ въ каменныхъ храмахъ входилъ въ составъ самой церкви, а иногда предиазначался для колокольни.
Верхняя часть сруба церкви и внутренность шатра, не занятыя въ деревянныхъ церквахъ особымъ придѣломъ, вѣроятно по ненадежностн пола, въ каменныхъ церквахъ, при сводчатомъ покрытіи, какъ нелъзя болѣе удачно утилизировались колокольней, при этомъ детальная обработка шатра усложнялась, и общій видъ храма получалъ болышій художественный ансанбль. Какъ весьма подходящій образчикъ такой постройки, можно указать на церковь Рожд. Христова въ г. Ярославѣ. Бочечное покрытіе „прирубовъ церкви“, какъ и шатровое, дѣлалось изъ бревенъ и также „кожушилось“ (покрывалось) гонтомъ въ чешую. Изъ существующихъ мотивовъ бочечныхъ формъ можно предположить, что начало ихъ развитія лежитъ въ простомъ покрытіи съ „переламываніемъ“ (черт. 12, а); затѣмъ эта форма постепенно развивалась при увеличеніи числа переламываній (черт. 12, в, е,—ц. въ погостѣ Девятинскомъ, Олонецкой губ., и ц. на Уфтюгскомъ погостѣ, Архангельской губ., Сольвычегодскаго у зда) и такимъ образоыъ дошла до закругленныхъ формъ (черт. 12, д, с, ж). Судя-же по тому, что бочечная форма господствуетъ въ памятникахъ деревянной архитектуры, можно думать, что развитіе ея было именно на Сѣверѣ. Обдѣлка церковныхъ дверей, особенно при переходѣ изъ трапезной въ церковь, была иногда очень богата, причемъ колонки и всѣ украшенія портала вырѣзывались въ самой колодѣ, которая вверху дѣлалась фронтономъ и иногда расппсывалась.
