рому Государственная Дума была призвана, для чего она была созвана и для чего она работала. Вот как я это понимал.
Председатель. — Вы сказали, что тогда в отношении Государственной Думы было у вас, как у министра или кандидата в министры, отношение такое, что если Государственная Дума будет заниматься делом, то пускай она существует, а если она будет заниматься политикой, то ваш взгляд такой: мы сумеем ее отсрочить. Значит, это была некоторым образом ваша программа, с которой вы «повидимому» вступили. Я позволю себе спросить, какую разницу вы, и, вероятно, многие представители старой власти видите между делом и политикой. Почему эти понятия противопоставляются?
Штюрмер. — Одна есть программа: власть, которой каждый из нас в свое время присягал — царствующему монарху, и тем указаниям, которые он давал. А другое есть нечто новое, на что я не считаю себя способным. Я служил старому режиму, я считал, что этот режим нужно было поддерживать или, по крайней мере, не нападать на него. Я бы не примкнул к тому режиму, который стал бы существующее опровергать. Вот мой взгляд.
Председатель. — Существующее опровергать? Например, такое лицо, как А. Б. Самарин[*], вы считали приверженцем старого порядка или нового?
Штюрмер. — Я мало его знал. Считаю его приверженцем старого порядка.
Председатель. — Тем не менее вам известно, что по целому ряду основных вопросов существовали разногласия между той точкой зрения, которую вы изволили сейчас изложить и точкой зрения А. Б. Самарина.
Штюрмер. — Много было вопросов, но я Самарина мало знаю. С его братом Федором я был в большой дружбе.
Председатель. — Позвольте мне до конца осветить вашу мысль. Значит, политическое устроение России, — ибо это есть политика, — политическое устроение России вам не казалось государственной важности делом?
Штюрмер. — Политическое устроение?
Председатель. — Устроение России. Государственная Дума, которая собиралась, которую вы желали посадить исключительно на бюджет, хотели устранить…
Штюрмер. — Извините меня, я не хотел посадить ее на бюджет.
Председатель. — Вы желали…
Штюрмер. — Я хотел, чтобы она действовала так, чтобы это не было в ущерб существующему строю, но с улучшением его, так как я считал, что нужно улучшить земскую единицу, затем мировых судей и т. д. Я бы не согласился на полное ее устранение.
Председатель. — Вы изволите помнить, что это было в январе 1916 года, 4 месяца спустя после так называемого великого отсту-
