Штюрмер. — Я должен был сделать, но не сделал, не успел. Нужно бы это сделать, я передал это Хвостову, который заменил меня и сказал, что все подробности он получит от директора департамента. Прошу помнить, что Манасевич-Мануйлов оставался у меня в роли наблюдателя за деятельностью Распутина.
Завадский. — Вам было известно, что министр юстиции А. А. Хвостов был родным дядей министру внутренних дел А. Н. Хвостову. Вам Алексей Николаевич Хвостов не говорил, чтобы вы докладывали государю об увольнении Белецкого, потому что тот может подумать, что дядя мстит за племянника, и потому он, при всем желании выгнать Белецкого, не может об этом доложить государю и предпочитает, чтобы это сделал председатель Совета Министров?
Штюрмер. — Я не помню подробно, я бы скорее сказал, что это было так: докладывал сначала я, а потом Хвостов.
Завадский. — Тем не менее он от сенаторства не был уволен.
Штюрмер. — Я не просил об этом; А. А. Хвостов писал после личного словесного доклада, из которого он вынес впечатление, что он остается.
Соколов. — Господин Штюрмер, вы начали говорить, что у вас были секретные поручения относительно назначения и увольнения всех чиновников, которые имеют непосредственное отношение к государю, упомянули о случае с Белецким. Еще какие были секретные поручения?
Штюрмер. — Простите, я не припомню, может быть и были.
Соколов. — Вы сейчас не вспоминаете? Нет, секретные поручения другого характера, относящиеся не к назначениям.
Штюрмер. — Нет.
Соколов. — Вы сказали, что вам давали другие. Одно было секретное поручение расследовать вопрос о том, действительно ли Ржевский покушался на жизнь Распутина, затем ваш доклад о личности Белецкого — это не по поручению, а по вашей личной инициативе. Какие еще поручения вам давались секретного характера?
Штюрмер. — По какому отдельному вопросу определенно сказать не могу. Какие поручения? Вроде этих?
Соколов. — Хотя бы и вроде. Вы секретные другие поручения не вспоминаете?
Штюрмер. — Т.-е. то, что под рубрикой секретных поручений; они у меня не являются, я их не вспоминаю.
Председатель. — Разрешите сделать маленький перерыв.
Штюрмер. — Позвольте обратиться к вам с просьбой. Дайте мне какие-нибудь указания о том, что на войне делается, потому что я, как русский человек, очень близко этим интересуюсь, и мне никто ничего не говорит.
Председатель. — Это потом.
