во главе. У него было совершенно ясно, что сближение царя с народом должно быть.
Председатель. — Забота о народе, но забота без народа?
Протопопов. — Это и есть самодержавная власть.
Председатель. — Народ нужен постольку, поскольку царю, верховной власти, нужны пасомые.
Протопопов. — Совершенно верно, объект требовал приложения власти.
Председатель. — Та точка зрения, которую вы называете либеральной, точка зрения народная, демократическая, она не сводится к этому, чтобы были пасомые.
Протопопов. — Понятно, это громадная ошибка.
Председатель. — Продвинемся несколько дальше, дойдем до февраля. Ведь революция уже гремела в воздухе; там зарницы уже были, и даже, может быть, больше, чем зарницы.
Протопопов. — Ведь, собственно, с Думою, которая являлась фокусом, выражавшим, так или иначе, настроение страны, с нею считалось, главным образом, правительство.
Председатель. — Вы боялись народного движения?
Протопопов. — Очень боялся.
Председатель. — Какие вы меры намечали против этого народного движения? Вы не хотели сдаваться без боя. Вы, как выясняется, стремились сами наступать?
Протопопов. — Наступать, — я это отрицаю. Я понимаю, что движение можно остановить только движением. Но, двигаясь, все-таки нельзя было вести прямо в лоб. Мне хотелось остановить, и поэтому мне казалось, что нужно законодательство, которое бы дало либеральные реформы, а с другой стороны, нужно импульсивное движение, чтобы остановить движение, текущее слишком быстро.
Председатель. — Но на чем же вы хотели поднять массу, на чем завоевать массу?
Протопопов. — Законодательством, но только по 87-й статье Федор Измайлович[*] в прошлый раз мне сказал.
Председатель. — Да ведь этого закон не любит?
Протопопов. — Закон допускает, это только нажим на закон; его применял Столыпин. В то время было гораздо спокойнее. У меня была другая мысль: писать слово «революция» без «р». Сохранить чистой монархическую власть эволюционным способом.
Председатель. — Но это не эволюция, а движение назад. Движение назад не есть эволюция.
Протопопов. — Как движение назад, когда мы даем больше прав Государственной Думе?
Председатель. — Какие же большие права, когда ваша работа происходила на фоне тех записок, которые стремились к государственному перевороту?