Лодыженский. — Это в виду того, что в Думе могли произойти эксцессы, вследствие чего пришлось бы ее закрыть и назначить выборы, а это могло совпасть с отсутствием императора из Царского Села. Бывают такие мелочи, которые невольно запоминаются. Помню, когда Штюрмер поехал с докладом, он не повез указа о роспуске, и когда я спросил его об этом, он сказал: «Это я просто из суеверия делаю, чтобы не начинать доклада с такого указа».
Председатель. — То, что вы изволили вспомнить, опровергает ваши предшествующие слова. Вы говорили, что указ о роспуске был испрошен.
Лодыженский. — Да, вероятно, на другой день, но не в первый момент.
Председатель. — Этим и объясняется, может быть, то, что в составленном вами проекте, если я не ошибаюсь, не упоминается о роспуске Думы, а только о перерыве занятий?
Лодыженский. — Да.
Председатель. — Скажите, а где такие бланки хранились? Вот, скажем, эти бланки за январь 1916 года? Им все-таки порядочно пришлось похраниться до 4 апреля.
Лодыженский. — Они хранились у Штюрмера.
Председатель. — Не в канцелярии совета министров?
Лодыженский. — Нет.
Председатель. — Почему? Разве не казалось естественным, что вы, ведающий все дела совета министров, между прочим, хранили бы и эти документы?
Лодыженский. — Да, может быть. О Столыпине я говорить не могу, потому что я был в то время помощником управляющего, но при Коковцове, я знаю отлично, что они хранились в канцелярии, в конторке у экспедитора под ключом, и в нужный момент, так сказать, мобилизовались. Горемыкин держал их у себя на квартире, в письменном столе, под ключом. То же самое делал и Штюрмер. Он держал их у себя и, даже помню, что, когда он жил на Фонтанке, они находились у него в металлическом несгораемом шкафу, в кабинете.
Председатель. — Скажите, этот конверт хранился у вас в совете министров?
Лодыженский. — Таких конвертов было много.
Председатель. — Нет, а вот с этой печатью и с этой надписью?
Лодыженский. — Это обычный пакет из тех, которые присылались императором.
Председатель. — Так что вот это, написанное, в смысле даты, вам ничего не говорит?
Лодыженский. — Эта надпись делалась рукою фельдъегеря, когда он получал пакет для отправки.
