Председатель. — Как вам представлялось, — эти смены и выбор кандидатов — дело рук Горемыкина, который одержал в некотором роде верх над вашей группой, или вы замечали, что кандидаты диктуются даже не Горемыкиным?
Гр. Игнатьев. — Я этот вопрос ставил Кривошеину, так как мне казалось, что он больше в курсе, но и он не отдавал себе отчета. Некоторые кандидаты прошли безусловно под влиянием Горемыкина, но некоторые совершенно непонятно для нас откуда были; например, А. Н. Хвостов, — совершенно неизвестно, откуда его выкопали. Между нами говорили, что были какие-то темные влияния, но конкретно ничего нельзя было сказать. Они считали меня вообще профаном. Может быть, Кривошеин и знал, но хотя у меня с ним были хорошие отношения, не хотел меня посвящать. Одним словом, для нас было загадкой, откуда Хвостов? И общее впечатление этого периода — что Горемыкин действовал не самостоятельно и отошел от нашего влияния. Мы в августе поссорились. Второе заседание происходило в ставке, гда нам был сделан реприманд и нас призывали к дружкой работе. Мы сказали, что дружно работать можно сколько угодно, но дайте нам определенную общую программу, а без руководителя невозможно. Тут от Горемыкина мы совершенно отмежевались, и он остался сам-друг с Хвостовым[1]; остальные устранились. После реприманда, который мы получили в ставке, начались смены.
Председатель. — Пожалуйста, остановитесь несколько подробнее на этих двух заседаниях—в ставке и на предшествующем.
Гр. Игнатьев. — Вообще я на них остановился потому, что я, кроме присутствования, своего личного участия не проявлял и только заявил, что присоединяюсь к сказанному Сазоновым. Первое заседание было здесь, перед отъездом бывшего императора в армию, накануне 19 августа. Мы собрались объяснить, что без руководящих указаний уезжать в армию и оставлять все так нельзя, почему и считали вступление в командование армией самого бывшего императора в данный момент неполитичным, опасным, грозящим бедствиями и ставящим членов совета в невозможность нести дальше ответственную службу. Тут выступал Харитонов, по нашему поручению, затем Щербатов и, кажется, Кривошеин. Остальные только отдельными фразами поддерживали эти заявления.
Председатель. — Что же говорилось со стороны ваших противников по совету министров?
Гр. Игнатьев. — Тут никого не было, а Горемыкин молчал.
Председатель. — А Хвостов был?
Гр. Игнатьев. — Да, были все министры.
Председатель. — Что же вам было отвечено верховной властью?
- ↑ «Хвостовым» — то же.
