Председатель. — Простите, Павел Николаевич. Что вы имеете в виду, когда говорите о попытках повлиять на царя, и что вы имеете в виду, что эти попытки находили себе почву в окружающих царя?
Милюков. — Тут есть обращение, даже письменное, к гр. Фредериксу со стороны какого-то графа, придворного двора императора Вильгельма, письмо, в котором в очень осторожных выражениях намекается на возможность восстановить дружеские отношения, если царь захочет. В ответ на это письмо было категорическое заявление, что никакого ответа на будет, хотя проект ответа был приготовлен, осторожный, дипломатический проект, но ответ был отвергнут потому, что царь сказал, что отвечать не желает.
Смиттен. — К какому времени относится эта попытка?
Милюков. — Я должен был бы знать это, но не знаю.
Смиттен. — Ко времени войны. Каким образом найти нить и пути, чтобы установить содержание письма?
Милюков. — Это письмо есть в министерстве иностранных дел со всеми подлинниками, с проектом ответа и резолюцией царя.
Смиттен. — Официозного характера письмо?
Милюков. — Да. Ведь такая атмосфера была кругом, Я разумею, конечно, лично влияние Александры Федоровны. Не знаю, что говорится о ее сношениях, допустим, что они были личного характера, это возможно, но что они были, это несомненно. Были лица, которые приезжали регулярно, говорилось, что это поездки за лекарствами, вероятно, были личные сношения с родственниками, были предлоги, были случаи протекции, которые оказывались раненым и даже убитым на счет похорон их, были случаи непосредственного влияния, была общая атмосфера сочувствия Германии.
Председатель. — Каких лиц вы имеете в виду?
Милюков. — Александру Федоровну.
Председатель. — Вы говорите, были случаи поездок?
Милюков. — Я знал фамилии их. Я узнал фамилию лица, которое ездило регулярно через границу за лекарствами, но теперь не могу ее вспомнить. Были ходатайства, которые передавались, несомненно, случай ходатайства о похоронах влиятельного офицера, убитого здесь, ходатайство немедленно дошло и было немедленно исполнено, благодаря личному воздействию; был ряд маленьких случаев, которые показывают, что были симпатии, сочувствие и непосредственный контакт. Я не делаю вывода, что были политические переговоры, но что вызывало сочувствие, для меня это несомненно.
Председатель. — Павел Николаевич, вы помните — упомянули о лицах, которые ездили; вы, может быть, только фамилию этих лиц не помните, но помните, кто вам об этом говорил?
