«Юных и безбородых иноков не принимать, пишет Иннокентий, так же, как не постригать здесь таковых; слуг молодых, безбородых не держать: пьянственного пития отнюдь не следует иметь»[1].
Вот и все, что можно извлечь интересного и поучительного из жития этого угодника.
Иннокентий иркутский (26 ноября; канонизован в более близкие к нам времена — 1 декабря 1804 года, и потому житие его составлено обстоятельнее, так что по содержащимся в нем фактам можно сделать более или менее точную характеристику этого угодника[2].
Само собою разумеется, что составители жития выбирали факты, рисующие Иннокентия в наиболее благоприятном свете, но и по этим, благожелательно подобранным фактам, он представляется тем типичнейшим архиереем, какие сохранились и до наших дней.
Предупредительный и угодливый пред власть-имущими, жестокий с подчиненными, не имеющими покровителей, и снисходительный к любимцам, ловкий и изворотливый в деловых сношениях, всегда готовый пренебречь религиозными интересами там, где видятся материальные выгоды, не стесняющийся устроить какую-нибудь гадость врагу и заботливо пекущийся о том, чтобы порочность духовенства не выходила наружу, — вот каким представляется этот угодник даже по церковному житию.
Не попав в Китайскую миссию, вследствие нежелания тогдашнего чрезвычайного посланника в Китае графа Владиславича-Рагузинского, Иннокентий при первом же удобном случае пишет ему такое письмо!
«Сиятельнейший граф, Савва Владиславович, мой милостивейший благодетель! Всякое благодарение богу, в троице славимому, да будет, яко вашему сиятельству чрез неусыпные труды и поты, без кровопролития даде одержать победу и вместо брани вожделенный дарова мир, о чем не токмо я недостойный и не токмо все Российское государство, но и вси окрестные государства, хотящим мира, возрадуются и возвеселятся и рекут: блажен человек той, иже совокупи обоя во едино, иже сотвори такое дело, которое трудно было к совершению».
