мый предметъ былъ выраженъ со всѣмъ совершенствомъ.
Кл. Неиначе.
Аѳ. Всѣ согласны въ томъ, что произведенія музыки суть подражаніе и отпечатокъ. Не соглашаются ли въ етомъ равно и поеты, и слушатели, и актеры?
Кл. Да.
Аѳ. И такъ, чтобъ избѣжать погрѣшности въ разборѣ піитическихъ произведеній, должно знать сущность ихъ. Судья, незнающій ни свойствъ, ни цѣли ихъ, незнающій, чему онѣ подражаютъ, никогда не откроетъ ни правильности, ни ошибки въ намѣреніи художника.
Кл. Да, едвали онъ что откроетъ.
Аѳ. Не имѣя познаній о художествѣ можно ли различить, что въ немъ хорошо, и что худо? но я говорю не довольно ясно. Скажемъ яснѣе.
Кл. Скажи.
Аѳ. Есть и для зрѣнія безчисленныя подражанія.
Кл. Конечно.
Аѳ. Не зная совершенно тѣлъ, коимъ подражаетъ художникъ, можно ли точно понимать и цѣнить произведеніе, то есть, соблюдены ли въ немъ всѣ отношенія? на своемъ ли мѣстѣ каждая часть? въ какомъ порядкѣ всѣ части слѣдуютъ одна за другою? натуральны ли цвѣты и положенія?
мый предмет был выражен со всем совершенством.
Кл. Не иначе.
Аф. Все согласны в том, что произведения музыки суть подражание и отпечаток. Не соглашаются ли в этом равно и поэты, и слушатели, и актеры?
Кл. Да.
Аф. Итак, чтоб избежать погрешности в разборе пиитических произведений, должно знать сущность их. Судья, незнающий ни свойств, ни цели их, незнающий, чему они подражают, никогда не откроет ни правильности, ни ошибки в намерении художника.
Кл. Да, едва ли он что откроет.
Аф. Не имея познаний о художестве можно ли различить, что в нём хорошо, и что худо? Но я говорю не довольно ясно. Скажем яснее.
Кл. Скажи.
Аф. Есть и для зрения бесчисленные подражания.
Кл. Конечно.
Аф. Не зная совершенно тел, коим подражает художник, можно ли точно понимать и ценить произведение, то есть, соблюдены ли в нём все отношения? На своем ли месте каждая часть? В каком порядке все части следуют одна за другою? Натуральны ли цветы и положения?
