удивительная нѣжность, почти женственность въ улыбкѣ и обращеніи. Кромѣ того, надо тебѣ сказать, что онъ былъ очень богатъ, и его кошелекъ всегда былъ въ общемъ распоряженіи.
«Собрались мы всѣ люди холостые (у насъ въ полку женатыхъ всего только двое было) и выпили страшно много. Пили за здоровье хозяина, пили круговую, пили «аршинную»—выстраивали рюмки въ длину на аршинъ и пили,—позвали пѣсенниковъ и съ пѣсенниками пили, вызвали оркестръ полковой — подъ оркестръ пили… Есаулъ Сиротко — ежова голова — къ каждой рюмкѣ говорилъ присловья: «два сапога—пара, безъ троицы домъ не строится, безъ четырехъ угловъ домъ не становится», и такъ чуть ли не до пятидесяти, и большая часть изъ нихъ были совсѣмъ неприличныя.
«Въ это время кто-то, кажется, одинъ изъ «инсепараблей», вспомнилъ, что вчера графъ Ольховскій ѣздилъ къ помѣщику играть въ дьябелокъ, иначе ландскнехтъ. Оказалось, что онъ выигралъ полторы тысячи деньгами, караковаго жеребца и золотые часы-брегетъ. Ольховскій намъ эти часы сейчасъ же и показалъ. Дѣйствительно, хорошіе часы: съ рѣзьбой, съ украшеніями, и когда сверху надавить пуговку, то они очень мелодично прозвонятъ, сколько четвертей и который часъ. Старинные часы.
«Ольховскій немного заважничалъ.
«— Это, говоритъ, очень рѣдкая вещь. Я ее ни за что изъ рукъ не выпущу. Весьма вѣроятно, что подобныхъ часовъ во всемъ свѣтѣ не больше двухъ-трехъ экземпляровъ.
«Чекмаревъ на это улыбнулся.
«— Напрасно вы такого лестнаго мнѣнія о вашихъ часахъ. Я вамъ могу показать совершенно такіе же. Они вовсе не такая рѣдкость, какъ вы думаете.
«Ольховскій недовѣрчиво покачалъ головой:
