тель въ ненастоящемъ городѣ. И скоро-ли явится этотъ „настоящій“, который закупитъ у во̀тина не только то молоко, которое теперь сосутъ телята, но и то, которое лакаетъ самъ вотинъ и его дѣти. И лучше-ли тогда станетъ во̀тину?..
Поговаривали было, что недалеко проложатъ чугунку, да на этотъ разъ пока отмѣнили…
Недалеко отъ меня, въ той же слободской улицѣ жила нѣкая „бабка Варварка“. Это была особа маленькая, пухлая, подвижная и очень бойкая… Не первой молодости, но далеко еще не такая старая, чтобы заслуживать названіе „бабки“, — она вѣчно суетилась и хлопотала, помогала слобожанкамъ при родахъ, понемногу сводничала горожанамъ, вообще жила случайными, не всегда похвальными заработками, но жила беззаботно. Изъ ея хибарки вѣчно неслось жужжаніе и разные шумы, порой очень выразительные. Въ такихъ случаяхъ Несторъ Семеновнчъ останавливалъ работу и, прислушавшись, говорилъ благодушно:
— Бабка мужика учитъ…
Мужикъ у нея былъ молодой увалень, рослый и какой-то непокладистый. Слобожане звали его мужикомъ, даже во̀тиномъ, хотя онъ былъ несомнѣнно русскій. Если занятія бабки были загадочны и случайны, то у ея мужика не было уже никакихъ. Онъ или путался пьяный, или пропадалъ но цѣлымъ недѣлямъ, являясь домой только за полученіемъ супружескихъ внушеній. Варварка таскала его за вихры и потомъ заставляла принимать участіе въ какой-нибудь болѣе или менѣе безтолковой суетѣ: подымала кутерьму, вытаскивала изъ избы всю мебель и рухлядь, вытряхивала, мыла, выпаривала клоповъ, что-то сколачивала, точно собиралась начать какую-то новую жизнь. А затѣмъ все шло опять по старому: мужъ слонялся пьяный, въ печи не топилось по недѣлямъ, соръ въ избѣ накоплялся неимовѣрно быстро, бабка продолжала существовать неизвѣстно чѣмъ. „Живетъ такъ, коекакъ“, говорили сосѣди. Въ этомъ словѣ такъ сосредоточивалось представленіе объ экскурсіяхъ въ лѣсъ въ компаніи кутящихъ городскихъ саврасовъ, о пьяныхъ ночахъ съ пѣснями въ бабкиной избѣ, о недѣляхъ впроголодь съ выпрашиваньемъ у сосѣдокъ взаймы муки или крупъ… При этомъ Варварка неизмѣнно обѣщала отдать „на той недѣлѣ“, но сосѣдки относились къ этимъ обѣщаніямъ съ благодушнымъ скептицизмомъ.
— Ладно ужъ… знаемъ: до лѣта… чего тутъ.
