Холодною тоской и безотчетнымъ страхомъ
Томитъ ея нарядъ и мертвое лицо:
Еще блеститъ ея вѣнчальное кольцо,
А голова въ цвѣтахъ разсыпалася прахомъ!
О, дѣти будущихъ, далекихъ поколѣній!
Когда вы въ лѣтній день, въ отчизнѣ дорогой,
На зелени луговъ, въ часы отдохновеній,
У плуга потъ съ чела сотрете трудовой,
И улыбнется вамъ подъ яркими лучами
Земля-кормилица, — подумайте порой,
Что мы свой путь прошли съ безсильными слезами,
Что жертвой были мы за будущій покой!
1890.
Холодною тоской и безотчетным страхом
Томит ее наряд и мертвое лицо:
Еще блестит ее венчальное кольцо,
А голова в цветах рассыпалася прахом!
О, дети будущих, далеких поколений!
Когда вы в летний день, в отчизне дорогой,
На зелени лугов, в часы отдохновений,
У плуга пот с чела сотрете трудовой,
И улыбнется вам под яркими лучами
Земля-кормилица, — подумайте порой,
Что мы свой путь прошли с бессильными слезами,
Что жертвой были мы за будущий покой!
1890.
Нѣтъ, не о томъ я сожалѣю,
Прощаясь съ юностью моею! —
Не жаль мнѣ первыхъ ясныхъ дней
И сладкихъ грезъ, и увлеченій,
Но жаль мнѣ гордости своей
И первыхъ самообольщеній!
Да, я гордился, я мечталъ.
Но не сулила гордость эта
Ни благъ житейскихъ, ни похвалъ,
Ни лавровъ славнаго поэта:
Звучали струны, но не тѣ!
То было счастье просвѣтлѣнья,
Высокій трепетъ пріобщенья
Къ духовной жизни, къ красотѣ!
1891.
Нет, не о том я сожалею,
Прощаясь с юностью моею! —
Не жаль мне первых ясных дней
И сладких грез, и увлечений,
Но жаль мне гордости своей
И первых самообольщений!
Да, я гордился, я мечтал.
Но не сулила гордость эта
Ни благ житейских, ни похвал,
Ни лавров славного поэта:
Звучали струны, но не те!
То было счастье просветленья,
Высокий трепет приобщенья
К духовной жизни, к красоте!
1891.
Въ вечерній часъ, надъ степью мирной,
Когда закатъ надъ ней сіялъ,
Среди небесъ, стезей эѳирной,
Вечерній ангелъ пролеталъ.
Онъ видѣлъ сумракъ предзакатный, —
Уже синѣлъ вдали востокъ, —
И вдругъ услышалъ онъ невнятный
Во ржахъ ребенка голосокъ.
В вечерний час, над степью мирной,
Когда закат над ней сиял,
Среди небес, стезей эфирной,
Вечерний ангел пролетал.
Он видел сумрак предзакатный, —
Уже синел вдали восток, —
И вдруг услышал он невнятный
Во ржах ребенка голосок.
