Молодыхъ голосовъ
Раздавались неясно…
Сговорившись какъ будто,
Мы спустились съ балкона
И въ аллею вошли… Сердце билось, —
Сердце ждало признанья,
Опасалось любви… И приснился
Вешній сонъ позднимъ лѣтомъ…
Дни идутъ… Еще много
Будетъ въ жизни обидъ,
И потерь, и страданій,
И нерадостныхъ думъ…
Но, какъ грустную пѣсню
О далекомъ, о миломъ,
Вспоминай, дорогая,
Свѣтлый сонъ, что̀ приснился
Позднимъ лѣтомъ на мигъ!
1890.
Молодых голосов
Раздавались неясно…
Сговорившись как будто,
Мы спустились с балкона
И в аллею вошли… Сердце билось, —
Сердце ждало признанья,
Опасалось любви… И приснился
Вешний сон поздним летом…
Дни идут… Еще много
Будет в жизни обид,
И потерь, и страданий,
И нерадостных дум…
Но, как грустную песню
О далеком, о милом,
Вспоминай, дорогая,
Светлый сон, что приснился
Поздним летом на миг!
1890.
…Когда изъ школьныхъ стѣнъ домой мы возвращались,
Мы находили тамъ безмолвіе одно;
Отцы и братья намъ не улыбались,
Отцы, за родину погибшіе давно…
И хоть не разъ горячихъ впечатлѣній
Душа недѣтская въ томленіи ждала,
Но было пусто все! И только по селенью
Гудѣли медленно вдали колокола…
Жизнь представлялась намъ какъ бы двумя мірами:
За нами — прошлое съ угасшею борьбой,
А новый день, встающій передъ нами,
Еще во тьмѣ, чуть тронутой зарей…
И ангелъ сумрачный для насъ сталъ духомъ вѣка:
Мы обрѣли его сидящимъ на костяхъ, —
Въ плащъ себялюбія закутанъ онъ, калѣка,
Не то живой, не то ужъ полупрахъ…
Такъ въ Страсбургѣ дочь графа Сарвердена
Въ гробу, подъ бѣлою вѣнчальною фатой,
Лежитъ, сохранена, какъ мумія, отъ тлѣна,
Но страненъ видъ ея, ребячески-худой!
…Когда из школьных стен домой мы возвращались,
Мы находили там безмолвие одно;
Отцы и братья нам не улыбались,
Отцы, за родину погибшие давно…
И хоть не раз горячих впечатлений
Душа недетская в томлении ждала,
Но было пусто все! И только по селенью
Гудели медленно вдали колокола…
Жизнь представлялась нам как бы двумя мирами:
За нами — прошлое с угасшею борьбой,
А новый день, встающий перед нами,
Еще во тьме, чуть тронутой зарей…
И ангел сумрачный для нас стал духом века:
Мы обрели его сидящим на костях, —
В плащ себялюбия закутан он, калека,
Не то живой, не то уж полупрах…
Так в Страсбурге дочь графа Сарвердена
В гробу, под белою венчальною фатой,
Лежит, сохранена, как мумия, от тлена,
Но странен вид ее, ребячески-худой!
