образъ Колумба и Васко-де-Гама гадательно смотритъ съ палубы въ даль, въ неизвѣстное будущее: англійскій лоцманъ, въ синей курткѣ, въ кожаныхъ панталонахъ, съ краснымъ лицомъ, да русскій штурманъ, съ знакомъ отличія безпорочной службы, указываютъ пальцемъ путь кораблю и безошибочно назначаютъ день и часъ его прибытія. Между моряками, зѣвая апатически, лѣниво смотритъ „въ безбрежную даль“ океана литераторъ, помышляя о томъ, хороши ли гостинницы въ Бразиліи, есть ли прачки на Сандвичевыхъ островахъ, на чемъ ѣздятъ въ Австраліи? Гостинницы отличныя, отвѣчаютъ ему, — на Сандвичевыхъ островахъ найдете все: нѣмецкую колонію, французскіе отели, англійскій портеръ — все, кромѣ — дикихъ. Въ Австраліи есть кареты и коляски, китайцы начали носить ирландское полотно: въ Остъ-Индіи говорятъ всѣ по-англійски; американскіе дикари изъ лѣса порываются въ Парижъ и въ Лондонъ, просятся въ университетъ; въ Африкѣ черные начинаютъ стыдиться своего цвѣта лица и понемногу привыкаютъ носить бѣлыя перчатки. Лишь съ большимъ трудомъ и издержками можно попасть въ кольца удава или въ когти тигра и льва. Китай долго крѣпился, но и этотъ сундукъ, съ старою рухлядью, вскрылся — крышка слетѣла съ петель, подорванная порохомъ. Европеецъ роется въ ветоши, достаетъ что придется ему въ пору, обновляетъ, хозяйничаетъ… Пройдетъ еще немного времени, и не станетъ ни одного чуда, ни одной тайны, ни одной опасности, никакого неудобства. И теперь воды морской нѣтъ, ее дѣлаютъ прѣсною, за пять тысячъ верстъ отъ берега является блюдо свѣжей зелени и дичи: подъ экваторомъ можно поѣсть русской капусты и щей. Части свѣта быстро сближаются между собою: изъ Европы въ Америку — рукой подать; поговариваютъ, что будутъ ѣздить туда въ сорокъ-восемь часовъ — пуфъ, шутка, конечно, но современный пуфъ, намекающій на будущіе гигантскіе успѣхи мореплаванія.
