сердитесь, что до сихъ норъ не сказалъ о ней ни слова. Странная претензія! Ужели вамъ не наскучило слушать и читать, что пишутъ о Европѣ и изъ Европы, особенно о Франціи и Англіи? Прикажете повторить, что туннель подъ Темзой очень… не знаю, что сказать о немъ: скажу—безполезенъ, что церковь Св. Павла изящна и громадна, что Лондонъ многолюденъ, что королева до сихъ поръ спрашиваетъ позволенья лорда-мера проѣхать черезъ Сити и т. д. Не надо этого: не правда ли, вы все это знаете?—Пишите, говорите вы, такъ, какъ будто мы ничего не знаемъ.—Пожалуй; но вѣдь это выйдетъ вотъ что̀: „Англія страна дикая, населена варварами, которые питаются полусырымъ мясомъ, запивая его спиртомъ; говорятъ гортанными звуками; осенью и зимой скитаются по полямъ и лѣсамъ, а лѣтомъ собираются въ кучу; они угрюмы, молчаливы, мало сообщительны. По воскресеньямъ ничего не дѣлаютъ, не говорятъ, не смѣются, важничаютъ, по утрамъ сидятъ въ храмахъ, а вечеромъ по своимъ угламъ, одиноко и напиваются порознь; въ будни собираются, говорятъ длинныя рѣчи и напиваются сообща“. Это описаніе достойно временъ Кошихинскихъ, скажете вы, и будете правы, какъ и я буду правъ, сказавъ, что объ Англіи и англичанахъ мнѣ писать нечего, развѣ вскользь, говоря о себѣ, когда придется къ слову.
Черезъ день, по приходѣ въ Портсмутъ, фрегатъ втянули въ гавань и ввели въ докъ, а людей перевели на „Кемпердоунъ“—старый корабль, стоящій въ портѣ праздно и назначенный для временнаго помѣщенія командъ. Тамъ поселились и мы, то-есть туда перевезли наши пожитки, а сами мы разъѣхались. Я уѣхалъ въ Лондонъ, пожилъ въ немъ, съѣздилъ опять въ Портсмутъ, и вотъ теперь воротился сюда.
Долго не изгладятся изъ памяти тѣ впечатлѣнія, которыя кладетъ на человѣка новое мѣсто. На эти случаи, ка-
