чтобы волкъ не сомнѣвался, что онъ можетъ мигомъ оборотить, такимъ вдругъ молодцомъ прикинулся, что самъ волкъ на него залюбовался и подумалъ: „вотъ кабы у меня солдаты такіе были!“
А волчиха пригорюнилась и молвила:
— Вотъ, поди-жъ ты! заяцъ, а какъ свою зайчиху любитъ!
Дѣлать нечего, согласился волкъ отпустить косого въ побывку, но съ тѣмъ, чтобы какъ разъ къ сроку оборотилъ. А невѣстина брата аманатомъ у себя оставилъ.
— Коли не воротишься черезъ двое сутокъ къ шести часамъ утра, — сказалъ онъ: — я его вмѣсто тебя съѣмъ; а коли воротишься — обоихъ съѣмъ, а можетъ быть… ха-ха… и помилую!
Пустился косой какъ изъ лука стрѣла. Бѣжитъ, земля дрожитъ. Гора на пути встрѣнется — онъ ее „на уру“ возьметъ; рѣка — онъ и броду не ищетъ, прямо вплавь такъ и чешетъ; болото — онъ съ пятой кочки на десятую перепрыгиваетъ. Шутка ли? въ тридевятое царство поспѣть надо, да въ баню сходить, да жениться („непремѣнно женюсь!“ ежеминутно твердилъ онъ себѣ), да обратно, чтобы къ волку на завтракъ попасть…
Даже птицы быстротѣ его удивлялись, — говорили: „вотъ въ „Московскихъ Вѣдомостяхъ“ пишутъ, будто у зайцевъ не душа, а паръ — а вонъ онъ какъ… улепетываетъ!
Прибѣжалъ наконецъ. Сколько тутъ радостей было — этого ни въ сказкѣ не сказать, ни перомъ описать. Сѣренькая заинька, какъ увидѣла своего ненагляднаго, такъ и про хворь позабыла. Встала на заднія лапки, надѣла на себя барабанъ, и ну лапками „кавалерійскую рысь“ выбивать — это она сюрпризъ жениху приготовила. А вдова-зайчиха такъ просто засовалась совсѣмъ; не знаетъ, гдѣ усадить, нареченнаго зятюшку, чѣмъ накормить. Прибѣжали тутъ тетки со всѣхъ сторонъ, да кумы, да сестрицы — всѣмъ лестно на жениха посмотрѣть, а можетъ быть и лакомаго кусочка въ гостяхъ отвѣдать.
Одинъ женихъ словно не въ себѣ сидитъ. Не успѣлъ съ невѣстой намиловаться, какъ ужъ затвердилъ:
— Мнѣ бы въ баню сходить да жениться поскорѣе!
— Что больно къ спѣху занадобилось? — подшучиваетъ надъ нимъ зайчиха-мать.
— Обратно бѣжать надо. Только на однѣ сутки волкъ и отпустилъ.
