благородію доложить, что какъ ваше благородіе съ жидами ничего не зробите, почему що якъ ваше благородіе изъ Россыи, которые русскіе люди къ жидамъ непривычные.
— А ты, привычный, что ты мнѣ посовѣтуешь?
— А я, отвѣчаетъ, — тое вамъ присовѣтую, що тутъ треба поляка приставить; есть у насъ капральный изъ поляковъ, отдайте ихъ тому поляку, — полякъ до жида майстровитѣе.
Я подумалъ.
— А и справды попробовать! поляки ихъ круто донимали.
Полякъ этотъ былъ парень ловкій и даже очень образованный; онъ былъ изъ шляхты, не доказавшей дворянства, но обладалъ свѣдѣніями по исторіи и однажды пояснялъ мнѣ, что есть правленіе, которое называется республика, и есть другое — республиканція. Республика — это выходило то, гдѣ «есть король и публика, а республиканція, гдѣ нѣтъ королю ваканціи.»
Велѣлъ я позвать къ себѣ этого образованнаго шляхтича и говорю ему:
— Вѣдь ты, братецъ, полякъ?
— Дѣйствительно такъ, отвѣчаетъ, — римско-католическаго исповѣданія, вѣрноподданный его императорскаго величества.
— Ты, говорятъ, — отлично знаешь евреевъ?
— Еще какъ маленькій былъ, то ихъ тогда горохомъ да клюквой стрѣлялъ для испуганія.
— Знаешь ты, какую у насъ жиды досаду дѣлаютъ, — падаютъ. Не можешь ли ты ихъ отучить?
— Со всѣмъ моимъ удовольствіемъ.
— Ну, такъ я отдаю ихъ на твою отвѣтственность. Дѣлай съ ними что знаешь, только помни, что они уже до сихъ поръ и начерно и набѣло выпороны, такъ что даже сидѣть не могутъ, а лежа на брюхѣ работаютъ.
— Это, отвѣчаетъ, — ничего, не суть важно: жидъ поляка не обманетъ.
— Ну, иди и дѣлай.
— Счастливо оставаться, говоритъ, — и завтра же узнаете, что Господь Богъ и поляка недаромъ создалъ.
— Хорошо, говорю, — доказывай.
На другой день иду посмотрѣть, какъ мои жидки обрѣ-
благородию доложить, что как ваше благородие с жидами ничего не зробите, почему що як ваше благородие из Россыи, которые русские люди к жидам непривычные.
— А ты, привычный, что ты мне посоветуешь?
— А я, — отвечает, — тое вам присоветую, що тут треба поляка приставить; есть у нас капральный из поляков, отдайте их тому поляку, — поляк до жида майстровитее.
Я подумал.
— А и справды попробовать! поляки их круто донимали.
Поляк этот был парень ловкий и даже очень образованный; он был из шляхты, не доказавшей дворянства, но обладал сведениями по истории и однажды пояснял мне, что есть правление, которое называется республика, и есть другое — республиканция. Республика — это выходило то, где «есть король и публика, а республиканция, где нет королю ваканции.»
Велел я позвать к себе этого образованного шляхтича и говорю ему:
— Ведь ты, братец, поляк?
— Действительно так, — отвечает, — римско-католического исповедания, верноподданный его императорского величества.
— Ты, говорят, — отлично знаешь евреев?
— Еще как маленький был, то их тогда горохом да клюквой стрелял для испугания.
— Знаешь ты, какую у нас жиды досаду делают, — падают. Не можешь ли ты их отучить?
— Со всем моим удовольствием.
— Ну, так я отдаю их на твою ответственность. Делай с ними что знаешь, только помни, что они уже до сих пор и начерно и набело выпороны, так что даже сидеть не могут, а лежа на брюхе работают.
— Это, — отвечает, — ничего, не суть важно: жид поляка не обманет.
— Ну, иди и делай.
— Счастливо оставаться, — говорит, — и завтра же узнаете, что Господь Бог и поляка недаром создал.
— Хорошо, — говорю, — доказывай.
На другой день иду посмотреть, как мои жидки обре-