Дремлетъ Москва, словно самка спящаго страуса,
Грязныя крылья по темной почвѣ раскинуты,
Кругло-тяжелыя вѣки безжизненно сдвинуты,
Тянется шея — беззвучная, черная Яуза.
Чуешь себя въ африканской пустынѣ на роздыхѣ.
Чу! что за шумъ? не летятъ ли арабскіе всадники?
Нѣтъ! качая грузными крыльями въ воздухѣ,
То приближаются хищныя птицы — стервятники.
Падали запахъ знакомъ крылатымъ разбойникамъ,
Грозенъ голосъ близкаго къ жизни возмездія.
Встанешь, глядишь… а онѣ все кружатъ надъ покойникомъ,
Въ небѣ жъ тропическомъ ярко сверкаютъ созвѣздія.
1895.
Дремлет Москва, словно самка спящего страуса,
Грязные крылья по темной почве раскинуты,
Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты,
Тянется шея — беззвучная, черная Яуза.
Чуешь себя в африканской пустыне на роздыхе.
Чу! что за шум? не летят ли арабские всадники?
Нет! качая грузными крыльями в воздухе,
То приближаются хищные птицы — стервятники.
Падали запах знаком крылатым разбойникам,
Грозен голос близкого к жизни возмездия.
Встанешь, глядишь… а они все кружат над покойником,
В небе ж тропическом ярко сверкают созвездия.
1895.
