151 предусмотрѣли существованія Селенитовъ и не могли дать намъ никакихъ, касающихся этого вопроса, свѣдѣній.
Эта милая Луна подвергалась всѣмъ превратностямъ людского мнѣнія, словно бы она была политической личностью. То—восхитительное мѣстопребываніе, земной и въ то же время небесный рай, благословенная область неба, богатая плодотворной жизнью, населенная высшими существами, то—ужасное обиталище, лишенное всѣхъ благъ природы, пустынное и безмолвное, настоящая забытая гробница, странствующая въ безпредѣльномъ пространствѣ. До изобрѣтенія телескопа философы вполнѣ естественно склонны были видѣть въ ней землю, аналогичную той, на которой мы живемъ. Когда Галилей, направивъ первую зрительную трубу на этотъ шаръ, нашелъ тамъ горы и долины, подобныя разнообразнымъ формамъ рельефа поверхности нашей планеты, и обширныя сѣрыя равнины, которыя легко могли быть приняты за моря,—сходство между этимъ міромъ и нашимъ казалось очевиднымъ, и его тотчасъ же населили не только человѣческими существами, но и различными животными. Были составлены первыя карты, и большія темныя пятна было условлено окрестить именемъ „морей“, которое они носятъ еще и теперь.
Во времена Гюйгенса, Гевѳлія, Кассини и Біанкини строили зрительныя трубы болѣе ста футовъ длиною, интересный образчикъ которыхъ данъ Біанкини въ его извѣстномъ сочиненіи о Венерѣ; но эти неахроматическія трубы по своимъ оптическимъ качествамъ уступали теперешнимъ даже 16-ти футовымъ.
Астрономы, мыслители, вся интеллигентная публика были увѣрены, что съ увеличеніемъ телескоповъ послѣдуютъ быстрые успѣхи, и въ царствованіе Людовика XIV предположено даже было построить „трубу длиною 10000 фут. для разсматриванія существующихъ на Лунѣ животныхъ". Но какъ ни старались оптики, ихъ успѣхи далеко не Ріс. 76. Большая астрономическая труба XVII вѣка (по рпс. Біанкини).
