622 Если бы мы могли охватить періодъ въ десять, сто разъ большій, чѣмъ наши двѣ тысячи лѣтъ, то мы были бы свидѣтелями гораздо болѣе глубокихъ измѣненій. Сами солнца не вѣчны. Хотя двѣ тысячи лѣтъ или шестьдесятъ человѣческихъ поколѣній представляютъ лишь быстрый мигъ въ исторіи вселенной, тѣмъ не менѣе даже и въ этотъ промежутокъ времени яркость многихъ солнцъ уменьшилась, другихъ увеличилась; нѣкоторыя же солнца, изъ болѣе слабыхъ, померкли совсѣмъ. Въ пространствѣ, безъ сомнѣнія, существуетъ много померкшихъ солнцъ; это—огромные черные шары, вокругъ которыхъ во мракѣ безконечной ночи вращаются другія темныя массы. Населеніе неба представляется намъ безконечно болѣе разнообразнымъ, чѣмъ наша земная природа.
Разнообразіе существъ, населяющихъ вселенную, должно быть безконечно. Не по философски было бы предположить, что по нашей планетѣ мы можемъ знать абсолютныя условія жизни.
Здѣсь, крайнія границы жизни находятся, повидимому, между 40° ниже нуля и 61° выше него. Жизненная температура земли зависитъ отъ состояніи воды. Но если этотъ элементъ не единственно необходимый, если жизнь можетъ зависѣть отъ другихъ элементовъ, кто тогда можетъ ей опредѣлить предѣлы? Кто можетъ даже утверждать, что она не существуетъ и на солнцахъ?
Мы по существу не знаемъ ни духа, ни жизни, ни матеріи. Можетъ быть, существуютъ міры, гдѣ люди самые ограниченные, самые несвѣдущіе, самые матеріальные, чувствуютъ, угадываютъ, прямо видятъ рѣшенія задачъ высшей математики, которыхъ не могъ рѣшить ни одинъ земной геній, несмотря на наше земное интегральное и дифференціальное счисленія.
Только удаляясь отъ того мѣста вселенной, гдѣ мы живемъ, мы можемъ составить себѣ здравое понятіе о протяженіи мірозданія; при этомъ еще изъ нашихъ самыхъ далекихъ звѣздныхъ экскурсій мы получаемъ лишь неясное отраженіе неизвѣстной дѣйствительности. Но, оторвавши на нѣкоторое время наши взоры отъ земли и ея очертаній, мы, по крайней мѣрѣ, научаемся лучше судить о ея значеніи и относительности.
Это необходимое условіе нашихъ успѣховъ въ міровой наукѣ. Пусть познавательная способность наша поднимется надъ обманчивой видимостью, пусть предприметъ она полетъ въ области неба и развивается по мѣрѣ того, какъ будетъ подвигаться въ безграничномъ мірозданіи.
По широтѣ кругозора, высотѣ взгляда, протяженію горизонта судятъ о естественномъ значеніи страны: муравей не знаетъ ни земли, ни неба, видитъ лишь пылинки, которыя онъ собираетъ въ кучу; орелъ паритъ въ воздушной высотѣ и измѣряетъ взглядомъ какъ высокія горы, такъ и обширныя долины.
Отдаленные міры, богатство и красота которыхъ развертываются въ глубинахъ недосягаемыхъ пространствъ — кто разскажетъ намъ о чудесахъ вашей неизвѣстной природы? Лучу свѣта, болѣе быстрому, чѣмъ молнія, нуг"ны вѣка, чтобы дойти до насъ—насъ отдѣляетъ неизмѣримое.
Какъ дѣйствуютъ у васъ общіе міровые законы? Какимъ образомъ проявляются они и каковы границы ихъ могущества? Какими
