трубилъ, ибо весь былъ въ поту, и очень красенъ, какъ обыкновенно бываетъ послѣ большой работы; но онъ, казалось, гордился тѣмъ, что трое провожали его одного.
Поднявшись на гору, мы увидѣли зрѣлище любопытное. Перновскій полкъ стоялъ въ линіи, на вершинѣ горы; къ правому флангу его пристроились наши шесть пушекъ, а прочія, по недостатку мѣста, остались всѣ на отлогости. Передъ Перновскимъ полкомъ стояли, за кустарниками, по-эскадронно, синіе, красные, сѣрые и зеленые гусары, съ конными орудіями. Кавалерійская свалка происходила у насъ передъ глазами. Занимательно было видѣть, какъ нѣсколько эскадроновъ Французскихъ гусаровъ бросались на нашихъ, какъ наши уходили во весь галопъ, но, подкрѣпленные свѣжими эскадронами, оборачивались и гнали Французовъ: только картечи и пули останавливали ихъ стремленіе; наши оборачивались назадъ, и были опять преслѣдуемы Французами. Такое дѣйствіе походило болѣе на рыцарскія потѣхи: иные кавалеристы сваливались съ коней; иной, попавши въ средину чужихъ, отмахивался саблею; одинъ стрѣлялъ изъ пистолета, другой рубилъ; лошади сталкивались, мялись, и разбѣгались.... Правѣе горы, по продолженію ея отлогости
