тиллерія тянулась въ шесть рядовъ по широкой дорогѣ, которую такъ взмѣсили, что въ иныхъ мѣстахъ по колѣно шли въ мѣлкоистертой землѣ, какъ въ пуху, и колеса катились безъ стука. Всѣмъ паркомъ артиллеріи командовалъ Полковникъ Воейковъ. На нѣсколько верстъ впередъ и назадъ ничего не видно было, кромѣ артиллеріи и обозовъ, въ густыхъ облакахъ пыли, возносившейся до небесъ. Мы шли, какъ въ туманѣ: солнце казалось багровымъ; ни зелени около дороги, ни краски на лафетахъ не льзя было различить. На солдатахъ съ ногъ до головы, кромѣ сѣрой пыли, ничего инаго не было видно; лица и руки наши были черны отъ пыли и пота; мы глотали пыль и дышали пылью; томясь жаждою отъ зноя, не находили чѣмъ освѣжиться. Въ такомъ положеніи случилось намъ проходить мимо толпы плѣнныхъ Французовъ, взятыхъ въ послѣднемъ сраженіи; они съ удовольствіемъ смотрѣли на нашу поспѣшную ретираду, и насмѣшливо говорили, что мы не уйдемъ отъ Наполеона, потому что они теперь составляютъ авангардъ его арміи.
Должно признаться, что послѣ Смоленскихъ битвъ наши солдаты очень пріуныли. Пролитая на развалинахъ Смоленска кровь, при всѣхъ усиліяхъ упорной за-
