дороги ближе къ городу, гдѣ войски простояли до ночи въ позиціи, между тѣмъ какъ арріергардъ дѣйствовалъ. Въ полночь на 12-е число, разложивъ на бивакахъ большіе огни, мы отошли 7 верстъ, къ самому Дорогобужу. Здѣсь Главнокомандующій, казалось, намѣренъ былъ ожидать Французовъ для генеральной битвы, ибо войски расположены были въ крѣпчайшей позиціи; для прикрытія пушекъ на батареяхъ сдѣлали окопы. Нашей ротѣ артиллеріи досталось мѣсто на краю праваго фланга, въ огородахъ предмѣстія. Городъ на горѣ оставался у насъ почти въ тылу.
Въ арріергардѣ отличались Казаки незабвеннаго Матвѣя Ивановича; они безпрерывно выдерживали сшибки съ непріятельскою кавалеріею, и, по собственному ихъ выраженію: несли на плечахъ Французовъ. Мы сошлись на дорогѣ съ нѣсколькими Казаками, провожавшими изъ арріергарда раненыхъ товарищей своихъ, и вступили съ ними въ разговоръ. Они очень жаловались, что даже имъ стало не въ мочь стоять противъ вражеской силы; что именно сего дня (12 числа) они шибко схватились съ Французами, такъ, что въ густой пыли другъ друга не узнавали—«и тутъ-то, батюшко, примолвилъ Казакъ, нашихъ пропало сотни три. Нѣтъ ужь мочи
