лись, и, отскакивая назадъ, били своихъ.
Говорили, что, въ началѣ сраженія, надъ головою Князя Кутузова носился орелъ, и Князь, снявши шляпу, будто привѣтствовалъ его, какъ предвѣстника побѣды; но многіе сомнѣвались, чтобы Главнокомандующій сталъ заниматься орломъ въ то время, когда всѣ мысли и вниманіе его были устремлены на дѣйствіе боя. Вѣроятнѣе могло быть, что случайное появленіе орла во время сраженія показалось инымъ за нѣчто предвѣщательное. Не льзя оспоривать и того, что благоразумные полководцы не упускаютъ малѣйшихъ случаевъ для внушенія мужества своимъ воинамъ. Такъ Наполеонъ, желая утвердить въ войскахъ своихъ надежду на побѣду, при восхожденіи солнца, въ день Бородинской битвы вскричалъ: «Это солнце Аустерлицкое!»—Но онъ жестоко обманулся.
Съ наступленіемъ ночи наши войски отошли къ опушкѣ лѣса; Французы оставались на занятыхъ ими мѣстахъ, и не преслѣдовали насъ. Говорили, будто они отступили за четыре версты отъ мѣста сраженія; но этому немногіе вѣрили. Не льзя было ожидать, чтобы Наполеонъ отступилъ, не будучи сбитъ, и отча-
