питавшій въ себѣ неизмѣнную любовь къ ней; участь отечества близко лежала къ счастію его сердца; онъ дорожилъ довѣріемъ Монарха и всей націи. Таясь подъ скромною наружностію въ своемъ лагерѣ, онъ хитро разставлялъ сѣти пылкому врагу отечества; наконецъ опытный умъ его восторжествовалъ надъ гордымъ любимцемъ Фортуны—и непобѣдимый сталъ побѣжденъ.
Нѣкоторые утверждали послѣ событій, что голодъ и холодъ были главнѣйшими союзниками у насъ для истребленія Французовъ. Но не въ искуствѣ-ли Фельдмаршала состояло довести непріятеля до такой крайности, чтобы и самыя бѣдствія природы обратить на него же? Можно-ли не быть признательнымъ къ тому, съ какимъ благоразуміемъ нашъ полководецъ умѣлъ льстить высокомѣрному ожиданію Наполеона о заключеніи выгоднаго для него мира? Какъ хитро были пускаемы въ непріятельскую армію слухи, будто наши войски находятся въ самомъ жалкомъ положеніи, терпятъ во всемъ крайній недостатокъ; будто лишь въ первыхъ рядахъ остались старые солдаты, а впрочемъ все рекруты и ратники; будто потеря Москвы разстроила субординацію въ войскѣ! Для вѣроятія такихъ
