вали пѣсенки, а для ночлеговъ останавливались въ закоптѣлыхъ, смрадныхъ хижинахъ, въ которыхъ душную атмосферу прочищали табачнымъ дымомъ.
Въ Слонимѣ, богатый помѣщикъ Маршалъ П***, въ знакъ своей пріязни къ Рускимъ, задалъ балъ, на который пригласилъ и нашихъ Офицеровъ. Тутъ увидѣли мы опять миленькихъ паненокъ; но мысли наши, не измѣняя первому впечатлѣнію, были заняты Несвижскими. Настоящія обстоятельства не позволяли веселиться откровенно: лица у всѣхъ были пасмурныя, недовѣрчивыя, и гости, казалось, собрались не для удовольствія, а въ угодность хозяину. Самъ Маршалъ[1] важно расхаживалъ въ блестящихъ отъ освѣщенія комнатахъ, среди многочисленнаго собранія, и рѣдко кого удостоивалъ немногими словами. Тутъ увидѣли мы своего начальника, Артиллеріи Генерала Л***.
На другой день рано по утру объявили намъ приказъ отъ Генерала Л***, что при выступленіи Артиллеріи онъ будетъ насъ инспектировать въ полномъ парадѣ. Вотъ
- ↑ Въ Польшѣ Предводители Дворянства назывались Маршалами, Губернскими и Повѣтовыми, или Уѣздными. Это званіе присвоивается въ титуляціи дворянами и по сложеніи обязанности.
