утѣшать, потомъ далъ чаю, и распрашивалъ откуда она и какъ зашла сюда? Ободрившись, женщина объявила, что взята изъ Москвы въ услуги къ одному женатому Французскому Полковнику, который въ нынѣшнемъ сраженіи убитъ, а жена его съ обозомъ попалась за городомъ Казакамъ; она-же, кормилица, успѣла уйдти и спрятаться въ одномъ домѣ, но среди пожара и всѣхъ ужасовъ теперь не знаетъ, куда приклонить голову, чтобы спасти, не столько себя, какъ бѣднаго сиротку. Она безпрестанно его нянчила, давала груди, и обливала горькими слезами.—«Да вѣдь онъ Француженокъ?» сказалъ я: «что тебѣ жалѣть его?»—«Ахъ, если-бъ вы знали, говорила она, какъ были добры и ласковы эти господа! Я жила у нихъ, какъ у родныхъ своихъ. Можно-ли мнѣ не любить ихъ бѣднаго сиротки? Онъ со мной не разстанется: развѣ только одна смерть разлучитъ насъ!»—Добрая женщина заливалась слезами, и прижимая къ груди спокойнаго малютку, нянчила его, повторяя: «О, бѣдный, бѣдный сиротка!»—Это явленіе было для всѣхъ очень трогательно. Любопытные собирались вокругъ женщины, которая, желая укрыться отъ нескромныхъ взоровъ глазѣющихъ солдатъ, и будучи уже нѣсколько успокоена, поблагодарила меня
