и оставя ихъ на произволъ судьбы и Французовъ, поѣхали догонять Графа, который ѣхалъ впереди войскъ, погруженный въ думу.
Ввечеру, въ лагерѣ при Новоселкахъ, я увидѣлся съ товарищами своей роты, разсказалъ имъ о чудномъ странствіи своемъ, и переночевалъ въ бивачномъ шалашѣ такъ пріятно, какъ у родныхъ на лежанкѣ.
Въ слѣдующій день мнѣ перемѣнили лошадь и велѣли присоединиться опять къ Графской свитѣ. Тутъ адъютанты, ординарцы и прочіе щеголи, въ красивыхъ, узорчатыхъ мундирахъ, на рѣзвыхъ коняхъ, смотрѣли изъ-за плеча на меня, съ чернымъ воротникомъ, ѣдущаго на подъемной клячѣ съ казачьимъ сѣдломъ. Я видѣлъ, что мнѣ тутъ не ловко, и товарищи не по рукѣ, а потому очень скучалъ; наконецъ, когда Графъ цѣлый день меня не спрашивалъ, то я, не сказавшись никому, тихонько уплелся къ своимъ, разсудивъ, что если буду нуженъ, такъ меня позовутъ—этимъ и балъ кончился.
21 Іюня, ввечеру, войски вступили въ укрѣпленный лагерь на Двинѣ. Нашей артиллеріи досталось мѣсто въ концѣ лѣваго фланга, по отлогости берега, такъ, что мы съ пушками спрятавшись въ высокую, зеленую рожь, не могли ничего ви-
