новились и разсматривали. Но какъ мы были безъ оружія и ѣхали шагомъ, то могли привести ихъ въ сомнѣніе, такъ что они не знали, принять-ли насъ за своихъ, или за непріятелей. Товарищъ мой хотѣлъ повернуть лошадь назадъ, чтобъ ускакать, но я остановилъ его, и совѣтовалъ лучше продолжать путь ближе къ укрѣпленію, чтобы оставить непріятелей въ сомнѣніи; иначе пріударятъ въ насъ изъ ружей, и мы, встревоживъ своихъ, будемъ виноваты. Такимъ образомъ, не перемѣняя вида, мы продолжали ѣхать къ укрѣпленію, мимо фуражировъ, которые, не почитая насъ для себя опасными, пошли своимъ путемъ перевозить фуражъ по льду въ крѣпость; часовые все на насъ смотрѣли, однако оставались въ нерѣшимости. Намъ надобно было только проѣхать мимо куртины и фаса бастіоннаго, на которомъ стояли пушки; будучи на полуружейный выстрѣлъ отъ вала, мы не безъ причины опасались, чтобы какой-либо изъ стрѣлковъ не вздумалъ въ насъ прицѣлиться и испытать свою мѣткость. Но только мы выѣхали за уголъ бастіона, какъ вдругъ ударили по лошадямъ, пустились во всю прыть, и тогда только себя обнаружили. Проскакавши сажень сто, мы опять попались было на бѣду къ своимъ
