ступать на нихъ, и канонада съ обѣихъ сторонъ усилилась. Французы стояли упорно. Въ это время (пополудни въ 3 часа) мы подходили. Князь Щербатовъ поставилъ во флангъ непріятелю роту артиллеріи Подполковника Нестеровскаго, которая стала бить картечью, а 28-й егерскій полкъ пустилъ на штыки: Французы, смятые со всѣхъ сторонъ, бросились къ рѣкѣ, но не нашедши въ ней спасенія, большею частію сдались военноплѣнными.
Оставивъ роту, я поскакалъ впередъ смотрѣть на сраженіе, и поспѣлъ—къ шапочному разбору. Наша пѣхота, по-батальонно, собирала уже разсѣянныхъ Французовъ, которые, не желая топиться, бросали ружья и сдавались. Пушки ихъ стояли на батареѣ уединенно, и при нихъ валялось нѣсколько убитыхъ канонеровъ. Первый попался мнѣ на встрѣчу егерскій офицеръ съ богатымъ Французскимъ знаменемъ, которое онъ самъ отнялъ, въ то время какъ егери бросились на штыки. На знамени, по голубому бархату посрединѣ вышитъ былъ золотой сидящій орелъ, и вокругъ него пчелки, а по угламъ четыре вензеля Наполеона; знамя было квадратное, аршина полтора въ поперечникѣ, съ золотою бахрамою и большими кистями, насаженное на высокое древко. Офицеръ съ жаромъ разска-
