стрѣливалъ вдоль передній фасъ непріятеля, засѣвшаго за оградою. Ко мнѣ слѣва еще подъѣхали 6 орудій Подполковника Волевача. Наше дѣйствіе было рѣшительно. Тотчасъ двѣ колонны нашей пѣхоты, перебѣжавъ черезъ мою батарею и черезъ кладбище, бросились въ деревню, пустили градъ пуль, и пошли на штыки. Тогда Шёнфельдъ была въ нашихъ рукахъ, и войски двинулись впередъ. Утомившись до крайности и потерявъ нѣсколько человѣкъ канонеровъ, я однако не хотѣлъ оставаться на мѣстѣ; видѣлъ, что всѣ идутъ впередъ, а потому и самъ взялъ два орудія на отвозы, и мимо деревни пошелъ на ту сторону. Передо мною открылась каштановая аллея, которая вела къ мѣльницѣ и закрывала непріятелей передъ самымъ городомъ; ружейный и пушечный дымъ затмѣвалъ сражающихся. Смерть невидимо носилась и похищала храбрыхъ. Тутъ наши егери вели сильную перестрѣлку съ Французами, которые съ берега рѣчки усиливались. Ставши въ цѣпь стрѣлковъ, я долженъ былъ открыть огонь картечью, но болѣе шести выстрѣловъ сдѣлать не могъ: непріятели жестоко осыпали насъ картечью и пулями, такъ что люди и лошади при пушкахъ безпрестанно падали, то убитые, то раненые. Среди выстрѣ-
