а Юліи—какъ не бывало.«—Ужасно! сказалъ я; но эта исторія должна прославить ваше селеніе.—«Дѣйствительно, нѣкоторые поэты, въ утѣшеніе Герцогини, воспѣли его.
Черезъ нѣсколько дней воинскій начальникъ нашъ вздумалъ сдѣлать балъ, на который пригласилъ въ залу ратуши почетнѣйшихъ особъ города и дамъ. Дамы были не нарядны, но милы и любезны. Между дѣвушками явилось много хорошенькихъ. Плохая музыка состояла изъ двухъ скрыпокъ и віолончели. Нѣмцы, кромѣ тихаго вальса, ничего не танцовали; но мы пустились кружиться и прыгать до перваго обморока. Потомъ ужинали, шутили съ Нѣмочками, и разъѣхались въ пять часовъ утра слѣдующаго дня. Гости были восхищены нашею услужливостію и доброхотствомъ хозяина, который по-Русски накормилъ и упоилъ Нѣмцевъ.
22-го Ноября проѣзжалъ черезъ Зигенъ, изъ Минстера во Франкфуртъ, молодой Принцъ Оранскій. Онъ служилъ тогда Генералъ-Адъютантомъ у Короля Прусскаго, и находился при Блюхерѣ; отецъ его путешествовалъ по Англіи, а братъ служилъ при Веллингтонѣ. Радость жителей была чрезвычайна: кузнецы и кожевники везли на себѣ въ городъ карету Принца, а члены Городскаго Правленія приготовили балъ
