карманѣ тяжесть отъ нѣсколькихъ червонцевъ, вздумалъ выпустить одинъ на столъ, не вытянетъ-ли онъ посредствомъ дамы себѣ товарища изъ большой кучи;—смотрю, и есть одинъ. Если одинъ могъ вытянуть, думалъ я, то двое лучше сдѣлаютъ это; смотрю, и еще есть два; но талія кончилась. Вотъ мой одинъ червонецъ пріобрѣлъ товарищей; я отправилъ его домой, а взятыми въ плѣнъ намѣренъ былъ дѣйствовать посредствомъ той-же дамы. Но какъ не благоразумно полагаться на чужихъ, и не довѣрять своимъ: это я тотъ часъ испыталъ! Дама мнѣ измѣнила, и чужеземцы, одинъ за другимъ, перебѣжали въ большую кучу; тогда я вытащилъ опять своего роднаго; бѣднякъ стоялъ грудью за себя, но, видно, выбился изъ силъ и потребовалъ въ помощь товарищей. Я приставилъ къ нему одного, двухъ, трехъ.... Наконецъ, такъ и сякъ, съ перемѣннымъ счастіемъ, по окончаніи боя, сдѣлавши перекличку остальнымъ, недосчитался четырехъ. Вотъ тебѣ впередъ наука, думалъ я, и печально поплелся домой. Дорогою разсуждалъ я самъ съ собою: всѣ говорятъ, что карточная игра есть пагубное занятіе; однако всѣ играютъ, твердя себѣ за правило: имѣть совершенное понятіе о томъ, къ чему приступаешь;
