Бароншѣ, сказалъ по-Нѣмецки: «Что̀ за прекрасная погода сегодня!»—Ja wohl!—отвѣчалъ Баронъ протяжно.—Sie sprechen Deutsch!—(вы говорите по-Нѣмецки?) сказала Баронша съ улыбкою.—Ah! Sie sprechen Deutsch!—повторила умильно дѣвушка, поднявшись прямо на стулѣ и положивъ свою работу на столъ. Общее ихъ удивленіе заставило насъ усмѣхнуться. Мнѣніе Барона и Баронши о нашемъ невѣжествѣ дало намъ поводъ находить у нихъ самихъ много смѣшнаго; мы, въ продолженіе обѣда и во весь день, часто усмѣхались между собою. По признанію ихъ, они не ожидали, чтобы Рускіе, живучи среди вѣчной зимы, между лѣсами и болотами, могли имѣть какое-либо образованіе, особенно знать иностранные языки. Между тѣмъ сѣли за столъ: вассеръ-супъ и жидкіе соусы насъ довольно забавляли; но когда Баронъ фонъ Ц***, взявъ кусокъ пшеничнаго хлѣба, спросилъ у Подполковника: имѣется-ли въ Россіи такой чистый хлѣбъ?—то мы всѣ оказали невѣжливость громкимъ смѣхомъ, и потомъ удивленному Барону стали объяснять изобиліе Россіи въ прекрасномъ хлѣбѣ, говоря ему, что одна Москва могла-бы прокормить калачами всю Германію, и что пшеничный хлѣбъ нашъ несравненно превосходнѣе того,
