отдавъ монголу лошадей, пригнувшись, пошли пѣшкомъ къ пригорку, за которымъ должны были увидать стадо антилопъ — цзэрэнъ; сердце билось такъ, кукъ будто лопнуть собиралось; въ груди спирало дыханіе. Проползши еще несколько десятковъ шаговъ и приподнявшись, мы увидали за холмомъ ихъ красивыя головки; но и онѣ тоже замѣтили насъ и стали тихо уходить прочь. „Стрѣляй, Степановъ!“ сказалъ я, зная, какое удовольствіе доставлялъ ему этимъ правомъ перваго выстрѣла. Онъ прицѣливается, раздается выстрѣлъ, но, понятно, безъ успѣха… Чтобъ стрѣлять хорошо, надо хорошо знать свое ружье, а мы ихъ почти вовсе не знали, потому что хотя и стрѣляли изъ нихъ въ цѣль въ Семипалатинскѣ, но крайне безтолково, по избитымъ мишенямъ и ничему не научились. Цзэрэны стрѣлой умчались на отдаленный холмъ, а мы, какъ это всегда бываетъ съ охотниками, стали разсуждать о томъ, какъ надо было бы дѣйствовать, т.‑е. не та́къ, камъ мы поступили. Поѣхали дальше. Въ пожелтѣвшей травѣ бѣгало и взлетало почти изъ подъ ногъ лошадей множество жаворонковъ, но пѣнія ихъ нигдѣ не было слышно: все было тихо кругомъ. Пріѣхали на станцію Цаганъ-Худукъ. Юрта тѣсная и старая, но на полу постланъ новый и бѣлый, какъ снѣгъ, войлокъ, на который даже пріятно лечь; отъ солнца защита есть, а больше намъ ничего не требуется, — мы ужъ стали кочевниками. Я настолько забылъ о европейскомъ комфортѣ и привыкъ къ неудобствамъ бродячей жизни, что мнѣ начинало казаться, что я никогда и не жилъ иначе. Напившись здѣсь чаю, мы уѣхали дальше; я сѣлъ теперь въ повозку, потому что меня одолѣвалъ сонъ и проспалъ половину дороги до слѣдующей станціи, пока меня не разбудила страшная тряска телѣги, которая тяжело поднималась въ гору по отвратительной каменистой дорогѣ. Несчастные возницы — беззубый старикъ и юноша, — мальчикъ или дѣвочка, ихъ не разберешь, — просто изъ силъ выбились и послѣдній чуть не плакалъ, такъ что я велѣлъ другому монголу замѣнить его. За переваломъ пошла холмистая мѣстность и растительность стала богаче; луга пестрѣли цвѣтами. Гористая мѣстность тянулась и за станціей Олонъ-Худукъ. Огромные холмы, образующіе величественные покатые склоны, спускающіеся въ громадный долины, напоминаютъ мѣста, встрѣчавшіяся между Кяхтой и Ургой. Растительность становится еще разнообразнѣе; встрѣчается много цвѣтовъ, но они однообразны и между ними преобладаютъ мелкія сибирскія астры.
